Он взглянул на девушек, не произнесших за это время ни одного слова, чтобы принести извинения. Но, увидев в их глазах блеск, усмехнулся:
– Eh bien, eh bien! Les femmes, la femme (Ну, ну! Женщины, женщины).
Развернувшиеся события его собеседниц отлично развлекли. Так что саркастический выпад насчет вечера оказался правильным.
Понимая, что приятеля в таком состоянии нельзя оставлять одного, Ильфрид заказал еще шампанского и попросил счет. Блеск в глазах девушек тут же потух. Губки надулись.
– Илья! Вечер только начался, – возмутились они.
– Извините, девочки, но я должен срочно уйти. Где бы вы хотели еще сегодня повеселиться? Я вас отвезу.
Девушки обменялись взглядом.
– Мы посидим еще немного здесь. Надеемся, ты нам компенсируешь испорченный вечер.
Не надо было быть человеком семи пядей во лбу, чтобы понять в каком эквиваленте должна быть компенсация. Ильфрид положил перед ними двести долларов.
– Merci (Спасибо), – услышал он под шелест банкнот исчезающих в дамской сумочке.
– S'il vous plait. Adieu (Пожалуйста. Прощайте).– парировал он в ответ, широко улыбаясь. Потеря двухсот долларов было малым из всех зол случившихся за этот вечер.
К тому времени, когда Ильфрид вышел на улицу, Георгия след уже простыл.
– Гер, ты где? – позвонил он ему на сотовый телефон.
– Еду домой.
– Я к тебе сейчас подъеду, – произнес Ильфрид, останавливая такси.
– Не стоит. Я буду занят.
– Чем?
– Пока, – сказал Гера и отключился, так и не ответив на вопрос.
Этот разговор заставил Ильфрида еще больше забеспокоиться. В таком настроении Геру он давно не видел. Под давностью подразумевалось тринадцать лет. С тех пор жизненная позиция приятеля всегда давала возможность глядеть в будущее с оптимизмом.
«Что угнетает Геру? – размышлял он, направляясь к нему домой. – Последние несколько лет он работал на износ, желая чтобы сбылась одна заветная мечта. Он потерпел крах в ее осуществлении или что-то другое его терзает?» Проезжая мимо супермаркета, он попросил водителя такси остановиться, и спустя полчаса снова ехал, но уже с двумя полными пакетами. Один из них содержал двухлитровую бутылку водки.
Дом, где жил Георгий, был построен и оснащен по последнему слову цивилизации. В квартиры, которые занимали полностью этаж, доступ осуществлялся через двери лифта. Гостям надо было ожидать согласия хозяина, чтобы войти в лифт. В противном случае его двери вообще не открывались.
Консьерж, позвонивший по внутреннему телефону по просьбе Ильфрида, не дождавшись ответа, положил трубку и с легким недоумением пробормотал:
– Странно.
– Ничего удивительно, – достал сотовый Батыршин. Его ожидание, что Гера не жаждет общества, подтвердилось.
– Ну, – ответил приятель глухим раздраженным тоном.
– Двери лифта открой, – не церемонясь, проговорил Ильфрид.
– Я же сказал, что занят! – вновь отмахнулся от него Георгий.
– Ясно чем, – едко усмехнулся Ильфрид, слыша в голосе друга пьяные нотки. – Я тоже этим хочу заняться. Давай открывай дверь. Вместе будет веселее.
– Ты что и подружек с собой привел? – спросил Георгий с негодованием. – Шли их к черту! От этих баб одни проблемы.
– О! Как все у тебя запущено, – протянул Ильфрид, – если на мой счет в твоей голове такие мысли появились. Лечение тебе точно не помешает.
– Я уже начал лечиться, – мрачно захохотал его приятель. – Правда, лекарства оказалось маловато.
– А у меня, его завались, – рассмеялся он.
