Полотенец ей, конечно же, тоже не
принесли, поэтому мокрые лицо и шею неприятно холодили, рубашка промокла
частично. Но не снимать же, пришлось поверх сырого белья натягивать платье,
которое еще и слишком широким оказалось. Плюнув на неудобства, Хелен была рада
уже и такому раскладу.
Всё лучше, чем было изначально. Так,
шаг за шагом, уступка за уступкой от тюремщиков, она добьется для себя лучших
условий. А что еще остается делать? Не сдаваться же, на самом деле!
Только потом уже в платье пришлось
закутываться в одеяло, чтобы не озябнуть окончательно. Затем девушка опять
уснула.
Во сне вроде бы кашляла.
А на другой день, когда она всё утро
откашливалась из-за першения в горле – другой, если считать по ее времени сна и
вновь принесенному подносу с едой – к ней пришли новые посетители, которых она
совсем не ожидала увидеть.
– Это эйр Гуррег, целитель, давно
практикующий семью Аршадан, – Брут соизволил представить визитеров после того,
как Хелен отказалась на них реагировать и вообще вставать с постели.
Вставать ей не хотелось. Голова
противно гудела, ныло в висках и затылке.
– А это эйр Суригайн, тоже целитель, –
добавил погромче охранник, пока полуобернувшаяся Хелен думала, зачем к ней
пришел семейный лекарь Аршаданов.
– Эйр Суригайн? Где-то я слышала ваше
имя, – всё-таки заинтересовалась девушка, с трудом поднимаясь. Опять закуталась
в одеяло, поскольку озноб прочно поселился в ее теле. – Вы вроде родственник
эйра Аршадан? Откуда-то издалека приехали?
Пожилые мужчины в богатой аккуратной
одежде переглянулись. Те дознаватели, которые привели их сюда, отошли к
большому столу в центре своей части камеры, занялись своими делами и не мешали
общаться.
– Элиана... кхм, эйра, – начал было и
смущенно запнулся Гуррег, невысокий мужчина худощавого сложения и с полностью
седыми висками. При этом его брови и остальные волосы на голове были всё еще
черными. – Говорят, вы отказываетесь от еды? И даже воды. Почему?
– Потому что в мою воду и еду уже
подсыпали какую-то дрянь? – заломив бровь, выдала Хелен, подходя ближе.
Вплотную к решетке не стала приближаться, знала, что прочие люди от этого так
нервничали, будто она действительно была ракасом. – А я не хочу принимать
различную отраву.
Гуррег покосился на Брута, сам подошел
вплотную к решетке, к столу, что стоял изнутри камеры. Просунул руку меж
прутьев и поводил ей над стоящей там посудой, к которой Хелен так и не
притрагивалась больше ни разу.
– Но это еда и питье не отравлены, –
уверенно заявил мужчина, сверяясь со своими многочисленными кольцами.
– Неужели и снотворного опять не
подсыпали? Непонятно для каких целей, – недоверчиво буркнула девушка.
Целитель качнул головой.
– Что, вообще ничего? Даже нет
слабительного, средства для облысения или хотя бы избытка соли? И даже никто не
плюнул в кружку?
Гуррег поджал губы и покачал головой
более явно и очень недовольно. Брут хмыкнул, опустив голову.
– Один раз мои тюремщики уже
поступили... нехорошо, – опять серьезно заявила Хелен, поднимая подбородок
повыше. – И теперь я им больше не верю, ни в чем.
– Но вам нужно есть! – всплеснул
тонкими, и оттого кажущимися более длинными руками Гуррег. – Нельзя истощать
себя!
– Будто это кого-то волнует, –
фыркнула Хелен, разворачиваясь и собираясь вернуться на кровать. – Разве чем
быстрее "ракасово отродье" умрет, не станет ли вам всем спокойнее?
