Незнакомец шагнул в сторону, оставляя нас с Абели вдвоём. Я проводила его взглядом и, сбросив оцепенение, повернулась к служанке.
— Где Вискот?
— Он там, как и другие стражники, — указала девушка куда-то за карету.
Со стороны дороги и в самом деле были слышны мужские голоса.
— Есть погибшие?
— Вроде нет, мироу. Ох, как же страшно было! Я думала, что умру, — снова захныкала Абели.
Хорошо. Облокотилась об обод, прикрыла веки. В этот раз нам повезло.
— Этот эньер сказал, что вам нужно будет пить много воды, — опомнившись, предупредила Абели.
Этот чужак сказал? Да неужели! Значит, всё же умеет разговаривать.
Скверное предчувствие сжало сердце. Что-то мне здесь не нравилось. Я поморщилась, забрав у Абели полотно, и принялась вытираться.
— Такой злой, вылил на вас целую реку! — возмущённо запричитала Абели. — А если вы простудитесь? Держитесь от него подальше, мироу. Когда вы были без сознания, он так смотрел на вас, глазищи такие тёмные, жадные, как пасти эсканов, так и подумала, что съесть вас хочет.
— Что? Что ты говоришь такое? — нахмурилась строго.
Абели хлопнула глазами.
— Я вам лучше водички родниковой сейчас принесу, — отвела взгляд Абели и, встав, полезла в карету за бурдюком.
Я отёрла шею и пригладила мокрые волосы. После обморока и всего случившегося меня ощутимо потряхивало. К тому же, было жутко холодно и мокро. Я оглядела себя и ахнула: ворот платья порван, достаточно откровенно обнажая грудь. Жуткий стыд опалил щёки. Я торопливо накинула на грудь свой плащ, испачканный в земле и траве; вытянула шею, оглядев дорогу, уже чистую от убитых эсканов. И когда успели их убрать? А может, исчезают, это ведь создания бреши.
Я схватилась за обод колеса и попыталась подняться. Да тут же зашипела. Светлая Ильва! Простонала, чувствуя ломоту во всём теле; спину и плечи нещадно щипало. Я ведь совсем забыла, что меня поранили эсканы. Нужно перевязать раны.
Подождав, пока в голове прояснится, я сглотнула, чувствуя во рту такую сухость, что аж горло слипалось.
В двери экипажа показалась Абели. Она протянула мне открытый бурдюк, я выхватила его и, опрокинув, прижалась губами к горлышку, делая жадные глотки.
— Осторожнее, мироу, очень холодная, — запоздало побеспокоилась служанка.
Утолив жажду, вернула бурдюк девушке. Вытерла тыльной стороной руки губы и подбородок.
— Помоги мне переодеться.
Я забралась в карету, развязала застёжки, сбрасывая с плеч плащ.
— Мироу, светлая Ильва, да как же так! — всхлипнула Абели, увидев мои раны, когда я стянула платье до пояса, обнажая спину.
Я мельком глянула в стоящее рядом зеркало. Раны полосами проходили по плечам и сбоку под грудью, саднили и кровоточили. Видимо, даже в когтях этих тварей был яд.
Абели торопливо достала бинты, которые мы взяли в дорогу, да всякие мази. Я осторожно отёрла кровь там, где смогла дотянуться. Служанка помогла промыть раны на спине и нанесла тонкий слой мази вокруг, наложив нетугую повязку на плечи и поперёк груди. Провозились долго. Ещё бы волосы уложить, но в окно вдруг постучали.
— Где все убитые эсканы? — всё-таки спросила я.
— Не знаю, мироу, я вышла из кареты, а их и след простыл, — глаза снова заблестели от слез, а губы затряслись. Бедолага многое пережила.
Торопливо надев чистое льняное платье — про корсет с такими ранами лучше пока забыть — открыла дверцу.
— Мироу, вы в порядке? — оглядев меня тревожным взглядом, спросил Вискот.
