Бу-бом, бу-бом… А как же «только пока не найдем Улу?»
Инициацию он понимал, не маленький. Любой врачеватель, лекарь, или просто знахарь сходу скажет, кто перед ним: девушка или парень. Независимо от того, что болтается между ног. В магическом мире между ног можно сотворить что угодно. Были бы деньги. Женское тело выделяло женские соки-сулиты, мужское мужские. Эстер и тестон, наука знает. Благородные рода не опускаются до глупой лжи, которую легко открыть. Его тело уже вовсю крутит эстер, и значит… он женщина.
Бу-бом, бу-бом… Ты веришь отцу, Лан? Вернет все обратно?
Еще верил. До изнеможения, до немоты, с силой стискивая ладони. Он не хотел сомневаться, не мог даже допустить мысль… Ибо тогда старый мир рухнет. В омут. Под землю. А в новом – нет для него места.
В окно ударил камешек, от неожиданности вздрогнул. Поднялся с постели и осторожно выглянул из-за портьеры – за изгородью гомонила ватага ребят, его бывшие друзья. «Лан! – сложив ладони рупором, закричал Мидра, сопляк, младше его года на три: – как тебя теперь звать?!» Грохнул взрыв хохота… Резво отпрыгнул от окна.
Приплыли. Уже все знают.
Он сидел до самого вечера, все надеясь, что вот-вот отроется дверь, и его позовут. И отец: «Ладно, сын, не вышло, но ты все сделал правильно. Собирайся, будем возвращать тебя обратно». Но дверь все не открывалась, и его никто не звал. Поздно ночью, когда в окошке поднялся бледный серп луны, разделся и забрался под одеяло. Но сон не шел, хоть мыслей почти не было. Только тягучий ком. Как патока.
Никуда не позвали и на следующий день. И на следующий. Он никуда не выходил, сидел с утра до вечера на постели. Спина затекала, и шея, но тело не чувствовало боли. В мозгах все сильнее углублялась пропасть: отец не позовет. Оставит как есть. На выданье. Это же не сын, это мешок с деньгами.
Зеркало не приносило облегчения. Лицо еще его, но… глаже. Исчезает пробивавшаяся под носом тонкая светлая поросль. Волосы как будто мягче. Ему всего шестнадцать, в этом возрасте у многих мальчишек внешность больше определялась одеждой. В мужском мальчишка. Наряди в женское – совсем как девчонка. Но еще месяц, и его уже никто не спутает с мальчишкой. «Позови!!! – метался в панике разум. – Пожалуйста, отец! Верни все назад! Я же сделал, как ты приказывал…»
Несколько раз заходила мать. Стояла в дверях, молча смотрела. Ты предала меня, мама. Не надо слов. Она и уходила, так ничего не сказав.
Пару раз заглядывал Ноби, растягивая пасть до ушей, но наткнувшись на мертвый взгляд, захлопывался и тоже исчезал. Даже в дауне может что-то шевельнуться.
Есть не хотелось. Горничная приносила еду в комнату, но он даже не притронулся. Через час-другой добрая девушка горестно вздыхала, и уносила поднос.
А потом его наконец позвали. На четвертый день. Когда он уже не верил. И когда за ним закрылась дверь отцовского кабинета, старый майер не на шутку разозлился:
– Ты что, совсем баба?! Распустил сопли, как последняя девка!
Лан не ревел. Ни разу. Он просто не спал. Но промолчал. Мозг плохо воспринимал реальность. Мозг ушел в прострацию. Как постановку какого-то дешевого театра.
– Умойся, переоденься, и приведи себя в порядок! – слова даже толком не осознались. – Приедут смотреть большие серьезные люди. Тебе очень повезет, если сможешь им понравиться.
Мозг отупел. Новая смена декораций.
Снова платье и побрякушки. Переставлял деревянные ноги, как истукан. Навесили наряд на деревянное чучело. Но в приемной зале вдруг тряхнуло, и даже проснулся…
