Князь Рюдзин в них предупреждает, что при дальнейшем разрушении укреплений обязательно произойдёт сильное землетрясение и предлагает сдать город завтра к обеду или покинуть его к этому времени всем мирным жителям, так как город будет повергнут в прах. Как и все остальные города, которые собирались или собираются поддерживать предателей и убийц Семьи Императора.
Да, жирный намёк на Нагасаки присутствует. Городишко так себе был, но благодаря капитану Накасита его судьбу теперь вся Япония знает.
Императрица Аюко может быть милостива, благостна и заботлива к своему народу, но князю Рюдзину, её мужу, никто не посмеет указать, как ему надо поступать с клятвопреступниками и приспешниками изменников. Он сотрясает твердыни и сжигает города! Воплощённый ужас и восхищение Японии! Бог - защитник, всегда восстанавливающий справедливость и защищающий страну от большой беды.
– Пилот один Кречету. Груз отправили по назначению, идём на базу.
– Принято, – прогундел в рацию Алябьев, а затем, ловко задрав маску, одним махом влил в себя полбокала коньяка.
Я лишь удивлённо хрюкнул в ответ на увиденное. Знаете, в кислородной маске не всегда удаётся выразить эмоции прилично. Так, качая головой, я откатил дверь и отправил в сторону скупо подсвеченного города свой пламенный магический привет.
Подошедший ко мне Шабалин стал внимательно разглядывать распространение магии в средних слоях тропосферы.
Я-то помню, что есть у него пунктик насчёт скорости движения заклинаний в зависимости от плотности воздушной среды. Он даже пару раз, после совместного употребления изрядного количества спиртного, что-то пытался мне доказывать, но я бездарно оба раза слил спор, мудро признав себя недостойным оппонентом столь выдающемуся светилу теоретической магии.
Так что мы с ним до сих пор в друзьях. Не дал я испортить наши отношения спорами и научными диспутами.
Дракон из "визитки" прошёл, а там и небо всполохами заиграло.
– Кречет Пилоту один. Как слышите? – криком ворвался в умиротворение ночи голос из динамика рации.
– Слышу хорошо, – с философским спокойствием ответил Алябьев, с некоторым удивлением изучая свой бокал, отодвинутый от себя на всю длину вытянутой руки.
– Со стороны города вижу цели. Высота тысяча - тысяча двести. Три, а то и четыре больших дирижабля идут от города в сторону наших позиций. Возможно, их больше, но там облака мешают, – скороговоркой вывалил на нас пилот новые вводные, – У меня в пушках и пулемётах полный боезапас. Разрешите атаковать?
– Даю две минуты на атаку сверху. Потом без всяких разговоров уходишь на базу, – тремя прыжками добрался я до рации, подтянувшись к микрофону, и лишь потом развернулся к экипажу. – Пилоты, вниз на тысячу метров. Я ничего не вижу. Покажите мне цели!
Свист компрессоров, накачивающих в баллонеты сжатый воздух, неприятные ощущения, когда кажется, что ты падаешь и на миг возникает паника. От резкой потери высоты тут же начинает закладывать уши и приходится глотать слюну, избегая болевых ощущений.
– Верхний слой облачности пробили, – услышал я доклад пилота, как только успел добраться до открытой двери.
Не удивлюсь, если потом узнаю, что мы только что установили новый рекорд по потере высоты для дирижаблей. Можно сказать, почти камнем вниз падали, как по мне. Ну, может не совсем камнем, но уж очень экстремально получилось. Хорошо, что я поесть не успел.
