Алёнка тихой мышкой устроилась у окна за журнальным столиком и, сдувая время от времени падающую чёлку, очень ловко управлялась с калькулятором, шелестя страницами сразу трёх объёмных бухгалтерских книг, две из которых на столик не влезли и раскрытыми лежали на подоконнике.
Ляо, успев сменить платье на лёгкую рубашку и брючки чуть ниже колен, по-азиатски присела на медвежью шкуру у камина, черкая карандашом в словаре и помечая нужные страницы разноцветными закладками.
Одна лишь Аю олицетворяла собой спокойствие и порядок. Она истуканом застыла над длинным развёрнутым листом рисовой бумаги и до сих пор не прикоснулась к кисточке с тушью, витая мыслями в ином измерении.
Вот так и рушится устоявшееся мировоззрение. Признаюсь, уже как-то привык к мысли, что я – Солнце. В том смысле, что когда я дома, то всё крутится вокруг меня. А тут моё эго понизилось сразу на пару ступеней.
Оказывается, у жён – в их естественной среде обитания – совсем другие повадки.
Видимая часть айсберга, где мне демонстрировали озабоченность тряпками, зваными ужинами и прочей ерундой, повернулась другой стороной.
– Кто-нибудь подскажет мне, что у нас сегодня на обед? – задал я тестовый вопрос, не поверив собственным глазам. – Впрочем, занимайтесь своими делами: сам спрошу, – поднялся я с места, увидев пять непонимающих мосек, какие иногда можно заметить у занятых людей, когда их отвлекают от работы явной чепухой.
– Что у нас на обед? – спросил я у знакомой кухарки.
Давненько мы с ней познакомились. Ещё в ту пору, когда Дашка с её мамой - княгиней, наклюкавшись, затеяли песни у меня дома распевать, а кухарка страдала у них под дверьми, вытирая передником слёзы жалости.
– Да, что уж успела, – ответила она, теребя в руках полотенце, – На первое уха стерляжья, с грибами и икрой, на второе глухарь запечённый и дюжина рябчиков, ещё пирог с зайчатиной, и нарезки всякие, из балыков и окороков, – начала перечислять бойкая баба, загибая пальцы. – Для узкоглазеньких… Ой, простите Ваше Сиятельство дуру грешную… – взвыла она.
– Ты продолжай, – дал я движением головы ей понять, что таких оговорок не одобряю, но наказаний не последует.
– Рис я для них отварила. Двух видов. И капустку "вырви глаз" им приготовила. Больно уж охочие они до своей апчхи.
– Кимчхи или чимчи, – поправил я.
– Так, я про неё и толкую. Понятно, что разносолы ещё разные поставим. Всякие груздочки - рыжики и прочее. К чаю пироги с малиной и черёмухой подадим и сладости модные из взбитого белка с сахаром, и "картошку" шоколадную. Больше мы ничего не успели приготовить, уж не гневайтесь. Нам только поутру про ваш приезд сказали.
– Нормально. Нам и половины не осилить, – улыбнулся я, представив, как металась на кухне эта баба, имея при себе всего лишь двух помощниц.
В столичном же особняке у меня около дюжины работников кухни числится, не считая шеф-повара. Так что, будет, с чем сравнивать.
* * *
– Как жизнь, как здоровье? Всё ли хорошо в твоей семье? – поинтересовался я у Анвара, после недолгой гонки по руслу реки на своём весьма специфическом транспорте.
Вон он, мой катер на воздушной подушке, и сейчас торчит почти у самых ворот верхней усадьбы семьи Анвара. Совсем чуть-чуть до самого верха холма не дотянул.
– Благодарствую, батони. С семьёй всё хорошо, даже внуки появились. Двое уже своими ногами пошли, – порадовался мегрел, давая понять, что без меня такого вполне могло бы и не случиться, и он это помнит и понимает.
