– Простите, как? При чём тут польза? – растерялся я от неожиданной постановки вопроса.
– А вы зрите в корень. Четыре готовых девушки - архимага и пятая на подходе. Наглые. Уверенные. Преданные вам душой и телом. Одно название Бережковские Ведьмы чего стоит!
– И что? – добросовестно буксовал я, не в силах понять и оценить полёт замыслов ректора.
– Это же натурально дракон пятиглавый! Ваш дракон! И поверьте, они за вас Совет архимагов вдребезги порвут, – начал горячиться Константин Семёнович, и на нас стали обращать внимание.
– Ну, это вы хватанули… Среди стариков есть очень сильные маги.
– Да я не про Силу, – вздохнул Шабалин, заметив, что я его до сих пор не понимаю. – Девицы чересчур уж бойкие попались и в нарождающемся женском движении авторитет имеют. В его молодёжной части. Они любого из ваших мамонтов с помощью неравнодушного женского общества на мягкие игрушки в момент пустят.
– Эмансипация в последнее время принимает форму неуправляемой стихии. Год - полтора назад мы забот не знали, а теперь – это политическая и общественная сила, – вынужден был признать я очевидное, – И, должен заметить, название для самого процесса выбрано крайне сомнительное. Понятие эмансипации когда-то очень давно вышло из кодекса законов древнеримской республики и имело совершенно другой смысл. В римском праве это выражалось в процедуре передачи прав над рабом другому лицу. Именно такой юридический акт получил название emancipatio. А сейчас понятие претерпело громадное, я бы сказал, радикальное изменение по смыслу и значению. Не находите?
– Ещё как нахожу и даже боюсь представить себе, куда может зайти следующий виток процесса, – хмыкнул Шабалин, – Особенно, если рассмотреть социальный срез общества с учётом демографических признаков.
– Э-э… А попроще?
– Баб, говорю, среди Одарённых чересчур много. В разы больше, чем мужиков, – перевёл мне наставник научную заумь на вполне понятный язык, – Так и до матриархата рукой подать. Особенно с вашей помощью.
– А что я? Что опять я? – чуть не подавился я кофе.
– Кто станет официальным главой государства, когда мы с Японией завершим – вы или Императрица Аюко?
– Императрица, конечно же. Иностранца и иноверца японцы просто не примут.
– Допустим, но пойдём чуть дальше, – ехидно усмехнулся ректор, – Скоро у вас свадьба. С маньчжурской принцессой. Так?
– Да.
– Несложно догадаться, что после неё справедливость в отдельно взятой Маньчжурии очень скоро восторжествует.
– Допустим.
– И на троне появится вторая государыня.
– Это политическая необходимость.
– Узко мыслите. Это пример. Примерище! В двух соседних с нами странах правительницами станут женщины!
– Да что в этом плохого? – искренне возмутился я, не видя никакого криминала в очевидных решениях.
– С точки зрения эмансипации и примеров для подражания?
– До этого не дойдёт, – решительно отрубил я. Потом почесал в затылке и чуть тише добавил, – Ну, я думаю, не дойдёт…
