Вот и славно.
Тут они уже не застрянут. Вернее, он не застрянет здесь с девушкой и стариком, за которого отвечает. Сейчас он вообще отвечает за весь город.
– И где же мой бывший помощник в такой прекрасный вечер? – спрашивает Харди. Он держится за обшарпанную ручку у себя над головой, явно не доверяя водительскому мастерству Баннера.
– Куртку свою, наверное, ищет, – говорит Баннер, разглядывая яркие полосы на рукаве Дженнифер.
– Он сам мне дал, – говорит ему Дженнифер.
– Я вообще не знал, что тебя выпустили.
– Я ничего плохого не сделала.
– Так я и поверил.
– Эй, молодежь! – вмешивается Харди, видимо, получая от этой перепалки удовольствие.
– Вы правда не знаете, где Рекс Аллен? – спрашивает его Баннер, как бы не замечая Дженнифер, типа сейчас говорят взрослые.
Дженнифер подается назад, презрительно скрестив руки на груди.
– У вас там наверху сканер не работает? – спрашивает Баннер.
– Что-что, сынок? – спрашивает Харди.
– Ваш сканер не работает, сэр, – поправляется Баннер.
Это их обычная пикировка с оскорблениями: так Харди напоминает Баннеру, что с тех пор, как он был молокососом, прошло совсем немного времени.
– Сэр, – громко повторяет Дженнифер, специально для Баннера.
Ей это в кайф.
Она не вспоминает, как Баннер наткнулся на нее в кладовке, где она рыдала в темноте, а черная тушь стекала по лицу. Он тогда захлопнул дверь и пошел искать другое место, чтобы уединиться с Эмбер.
Прошли те денечки. Нет уже ни Эмбер, ни Бетани, ни Тиффи… А он теперь папа. Да еще и помощник шерифа.
Он без особой нужды ерзает на своем сиденье, и Дженнифер снова должна подвинуться из-за этой свинской рукоятки.
– Тише, тише, – говорит Харди, держась за ручку над головой – сейчас по-настоящему крепко.
Баннер что-то бурчит про себя, замедляет ход. Давать ему официальную оценку Харди теперь не может, но все-таки Рекс Аллен моложе Харди на тридцать лет.
Что за хрень.
– Сканер весь день помалкивал, – говорит Харди.
– Да, помолчишь тут. – Баннер перекладывает руки на руле, чтобы вписаться в крутой поворот вокруг снежной кучи, в которую превратился «гран при».
– Из-за выходных? – вмешивается Дженнифер.
– Ты про Рождество? – изумленно отвечает Баннер. – До него еще… Что ты вообще там делала?
– Ждала рыцаря в сияющих доспехах, который спустит меня с большой нехорошей горы, – говорит она, изображая тоску во взгляде.
Все, кому не лень, – Джокеры.
Баннер делает еще один крутой поворот, не отпуская сцепление.
– Было тихо, потому что говорить не с кем, – объясняет Баннер, перебираясь через ручей; лед такой твердый, что даже не трещит. – Шериф на шоссе, с Фрэнси.
– Авария? – спрашивает Харди.
– А-а, – вступает Дженнифер. – Мрачный Мельник, так?
Конечно, она в курсе.
– Ищут конвой, колонну, перевозку заключенного, как там это называется, – объясняет Баннер для Харди.
– «Тур воссоединения», – цитирует Дженнифер.
– Держи, – говорит Баннер и передает ей руль, она и возразить не успела.
Дженнифер берет руль и ведет машину прямо, а Баннер лезет за своим блокнотом…
Разворачивает его и передает Харди.
– Вы новости, что ли, не смотрите? – спрашивает Баннер, искренне удивленный.
– Доживешь до моих лет, поймешь: это все та же хрень, только в свеженькой упаковке, – говорит Харди, изучая зернистое лицо на тусклой бумаге. Поднимает глаза на Дженнифер, переводит взгляд на Баннера: – Она тебе уже сказала, помощник шерифа, – говорит он с легким укором, почти на полном серьезе. – Суд принял решение в ее пользу.
