Не выходит.
В чем проблема? Белье намочила? Дурочка…
Понимаю, что кроме полотенца там ничего не было, ни халата, ни одеяла какого-нибудь.
Блядь.
Она там стоит голая.
А я тут сижу. Одетый. Идиот несчастный.
И пакет с кучей шмотья рядом со мной лежит.
Раскрываю пакет – сверху как раз то, что надо, костюм трикотажный, мягкий, брючки и кофточка, и рядом в отдельном пакете явно что-то из белья.
Встаю. Надо это как-то ей передать.
Пока соображаю, что к чему она выходит.
Босиком.
В полотенце.
Смотрю на ее розовые ступни… сглатываю.
Стону внутренне…
- Зачем ты вышла?
Молчит.
Глупый вопрос, не вечно же ей там сидеть.
- Что мне делать? – голосок тоненький, дрожит. От холода что ли опять?
- Вот вещи, возьми, оденься.
И стою как баран.
А она краснеет опять. Неужели не попросит выйти?
Поднимает на меня глаза свои – омуты. Смотрит внимательно, словно прочитать пытается, какой я ей приговор приготовил.
Лицо распухло, синяки еще ярче стали.
И губы… губы тоже распухшие. Только от другого.
Красивая невероятно. Даже опухшая, с фингалом под глазом и с синяком на щеке.
Интересно, есть ли способ меня от нее «отворожить»?
- Болит глаз? – не знаю почему спрашиваю. Время тяну. Не хочу выходить.
- Нет. Почти не чувствую.
- Хорошо, - хотя сам не знаю, может и плохо это.
- Я выйду, Василиса. Вещи все новые, только что из магазина. Выбирай, что нравится, что удобно. Как закончишь – позови меня, я рядом. Отнесу тебя в палату. Там поужинаешь и лекарства примешь, которые доктор назначил.
- Хорошо. Спасибо.
Опускает ресницы, а мне так хочется руку протянуть, по щеке погладить, приласкать.
Но понимаю – хрен остановлюсь, пока не возьму.
Ноет все внутри. Только представить, что под этим полотенцем коротеньким нет ничего! Что у нее там эта прелесть ее розовая! И грудь такая красивая с сосками нежными.
Блядь… Корсар! Как же ты попал!
Какого ж хрена…
Ведь… ведь всю эту ситуацию ты прогнозировал! Понимал, что рано или поздно все это может случиться! И что теперь?
Резко разворачиваюсь. Выхожу, стараясь дверьми не хлопать.
Прислоняюсь к стене, голову откидывая.
Считать.
Считать до десяти, до двадцати, до ста.
Медленно, спокойно.
Раз, два… ты должен быть хладнокровным, Корсар…
Три, четыре… спокойным, бесстрастным.
Пять, шесть… держать себя в руках.
Семь, восемь…помнить о статусе.
Девять, десять…забыть о чувствах.
О каких, блядь, чувствах?
Нет никаких чувств. Любовь – это фейк.
Закрываю глаза и вижу не ее розовую прелесть в трусишках, не соски остренькие в белом кружеве. Хрен там.
Глаза ее вижу.
А в глазах боль, испуг и ужас.
И одного хочется – защищать.
Защищать пока, до тех пор, пока нужен. А там… Там решим.
Отпущу на все четыре стороны. Пусть гуляет.
А пока под моей защитой будет постараюсь держать себя в руках.
Или не держать.
Как фишка ляжет.
Я же не идиот отказываться, если оно само в руки идет?
Если она сама на поцелуи отвечает? Не отталкивает?
Блядь.
Мудак же ты, Корсар!
Ясно, что в ее состоянии хрен она тебя оттолкнет!
Ты посмотри, какой она завтра станет! Когда очухается немного! Поест, поспит, в себя придет. Поймет, что проблемы ее с мужем, в общем-то, разрешимы. У них брачный контракт, я его читал. Она девочка умная, видимо, тоже прочитала. На что она претендует, а на что он. Так что…
Так. Стоп. На что он претендует – не айс. Это я упустил момент. Но, ничего, разберусь и с этим.
А так. Жильем он ее обеспечить обязан, алименты выплачивать – тоже. Ребенка у нормальной матери никто не заберет.
