Тут, конечно, ключевое слово – у нормальной! Но и этот вопрос мы решим. Все справки нужные Товий сделает и помощники мои. А если Антон-гандон этот что-то решит «выкатить» в ответ – что ж, будем «посмотреть». Вообще, будем решать вопросы по мере поступления.
Так, увело меня в сторону, ладно.
Завтра-послезавтра Василиса вернется в свое нормальное состояние.
Посмотрит на тебя, Корсар хренов, и подумает – на хрена мне этот старый козел?
И вообще, на хрена мне мужики сдались? Что бы опять от какого-то «прынца» по мордасам получить? Нет уж…
И будет она жить в свое удовольствие. И ни в чем себе не отказывая. Ну, почти ни в чем.
Полет космический она вряд ли потянет, и личный самолет, возможно, тоже.
Но если продолжит капиталы грамотно вкладывать – с моей, естественно, помощью – то и на белье французское, и на сумочки от Вюттона, и на соболей ей хватит, еще и дочке останется.
Слышу какой-то звук – твою дивизию, в чем дело там?
Открываю дверь – лежит на кушетке, ручки под голову сложив.
Спит.
Ну, елы-палы… Что делать-то?
И будить жалко, и накормить надо!
Подхожу, сажусь на корточки перед ней.
Господи, где ж я так нагрешил, а?
Нет, не спорю, я тот еще фрукт. И в молодости «косячил» - дай Боже!
Но с девчонками всегда был осторожен, ни одну не обидел, сразу всем объяснял политику партии: секс - да, свадьба – нет.
И в бизнесе старался аккуратно, без подстав, хотя… Разве у нас можно в бизнесе аккуратно? Ясно, что и я дорогу переходил, и мне переходили…
И с отцом этой девочки-припевочки вышло не так, как хотелось бы.
Ха! Ну, правильно, за это Божинька и наказывает.
Такой вот красотой.
Неземной.
Смешная такая спит, на дите похожая… я б ей двадцати не дал.
Но как она Товия отбрила! «Мне двадцать четыре!»
Малышка ты совсем, и дуреха… Это ты как личный помощник была умненькая, а по жизни, видать, тебя кто угодно может…
Неожиданно она открывает глаза, видит меня, смотрит пристально.
Вижу, как уголки губ поднимаются и… это она что, меня так рада видеть? Это ведь охренеть, да?
Или она опять решила, что спит?
- Василиса Викторовна, нужно идти в палату, перекусить, а потом уже спать.
И снова сбивает с толку, в ступор вводит!
Протягивает ладошку крошечную и… гладит меня пальцем, трогает уголок глаза, там, где морщинки уже с молодости у меня.
- Лучики счастья… - шепчет, с придыханием, точно, как маленькая.
- Что? – не говорю, сиплю в ответ, голос куда-то проваливается, не достать.
- Моя мама говорила, что эти морщинки – лучики счастья. Они бывают только у счастливых и веселых.
Охренеть.
И что мне теперь с этим знанием делать?
- Я раньше все время удивлялась, откуда они у вас, вы же не веселый и не счастливый.
Блядь. А вот это она в самую точку попала. Бинго.
Какое, к хренам собачьим, счастье?
- А потом поняла, что вы на самом деле другой, и веселым вы бываете, и… счастливым.
Да, неужели? Счастливым бываю? Кто бы мне рассказал – когда?
Смотрю на нее пристально, и понимаю – что-то происходит с ней. Вот сейчас, в эту самую секунду. Потому что чувствую, как сердечко колотится, быстро-быстро, жадно-жадно! И жар опять к щекам ее прилипает, и ротик раскрывается, словно в предвкушении.
Ну, идиот, что замер? Чего ждешь?
Целуй, кретин!
11. Глава 11. Василиса. Горячий душ.
Василиса.
Горячая вода – какое блаженство!
Набираю мыло из диспенсера, тру себя, тру, тру… Жалко, что мочалки тут нет.
Должна казаться себе грязной после всего, но…
