Докурив, я выбросила бычок, взяла телефон в руки, чтобы вызвать такси, как вдруг меня толкнул парень. Удар в плечо оказался настолько резким, что я едва удержалась на ногах. Мелькнула чёрная полоска худи, чьё-то бормотание: "Простите, спешу". А потом – глухой удар об плитку. Мой телефон лежал экраном вниз в луже. Когда я подняла его, паутинка трещин расходилась от угла, захватывая половину дисплея. Кнопка включения не реагировала.
"Эй!" – крикнула я вдогонку, но толпа уже поглотила незнакомца.
Вокзальный гул внезапно стал оглушительным. Где-то плакал ребёнок, объявляли поезда, смеялась компания студентов. А я стояла с мёртвым телефоном в руке, чувствуя, как паника поднимается по спине ледяными мурашками. Весь мир в этом устройстве. Адрес хостела. Билеты. Номера. Катя. Бабушка-таксистка наблюдала за мной.
– Может такси? – сказала она.
Я кивнула, внезапно осознав, что помню только одно: название группы, которое сегодня вечером будет гореть на неоновой вывеске клуба.
Бабушкина «Лада» скрипела всеми пружинами, петляя между питерских трамвайных путей. Она беззвучно ругалась, когда какой-то BMW подрезал нас, но я почти не слышала – в ушах всё ещё звенело от удара о плитку.
– Все куда-то торопятся, – вдруг сказала она, сворачивая на Садовую. – А ты чего такая бледная? Не питерская ведь?
Я пожала плечами, глядя, как за окном мелькают жёлтые стены с облупившейся лепниной. Хостел оказался в старом доходном доме – узкая лестница, скрипучий лифт-«гармошка» и запах кофе из соседнего кафе. Администратор, парень с проколотой бровью, выдал ключ от отдельной комнаты под самой крышей.
– Тут тихо, – сказал он. – Только голуби по карнизу топают.
Комната оказалась крохотной, но с окном во двор-колодец – именно таким, как я представляла. Я бросила чемодан, прилипла лбом к холодному стеклу. Где-то внизу девушка кормила с рук рыжего кота, а на противоположной стене горели окна с чьими-то вечерними жизнями. Я подошла к администратору, попросив у него позвонить.
– Держите, – вежливо ответил парень.
Я сжала в руке старый кнопочный телефон, пальцы дрожали так, что я дважды промахнулась мимо цифр.
– Алё? – голос Кати прозвучал резко, будто она сидела на телефоне все эти часы.
– Я в Питере, – выдохнула я, глядя на трещины в кафельной плитке под ногами.
– Слава богу! – Катя шумно выдохнула. – Почему не звонила? Я уже собиралась…
– Телефон разбился. Меня толкнули на перроне.
Тишина в трубке стала густой, как сироп.
– Слушай… – Катя вдруг заговорила тихо, будто пригнулась. – Ты точно одна?
Я оглянулась. Администратор делал вид, что проверяет журнал, но ухо явно было повёрнуто в мою сторону.
– Да. В хостеле.
– Хорошо. – Катя сглотнула. – Запомни: не ходи одна по вечерам.
Трубка вдруг запищала. На дисплее моргнуло «батарея разряжена».
– Кать?
Но связь прервалась. Администратор поднял на меня глаза:
– Всё в порядке?
Я медленно положила телефон на стойку.
– Да, – соврала я. – Всё прекрасно.
В комнате пахло пылью и старым деревом, тем самым запахом, который въедается в стены после сотен чужих жизней. Полы скрипели при каждом шаге – не громко, а так, будто дом осторожно предупреждал: «Я всё слышу». Кровать занимала полкомнаты – широкая, с продавленным матрасом, на котором угадывались следы всех, кто здесь спал до меня. Бельё было чистым, но жёстким, словно его стирали слишком много раз. Пододеяльник слегка пах дешёвым порошком, а на подушке осталась вмятина от чьей-то головы.
