(не) эскортница для мажора - страница 29



— У меня университет. Мои родители будут волноваться, если я долго не буду выходить на связь.

Как вы понимаете, Ринату мои проблемы до всем известного места. Он смотрит на меня с непроницаемым выражением лица.

— Все в твоих руках, Виолетта Новикова. И всех остальных частях тела. Чем раньше ты прозреешь, тем быстрее решатся твои проблемы с университетом, родителями и остальным.

Да чтоб он сквозь землю провалился, скотина паршивая!

Мы больше не разговариваем, потому что, очевидно, не о чем. Я его не хочу. Вот и все. И вовсе не потому что он непривлекательный мужчина. Ринат Эльман Масур, пожалуй, неоправданно красив. Природа его щедро одарила. Дело в том, что я хочу быть желанной женщиной. По-настоящему желанной и любимой. А Ринатом лишь руководит похоть.

Отель в который мы приезжаем, должно быть, принадлежит его семье. Во всяком случае, Масура тут знают и чуть ли не в ноги кланяются. Поселяемся мы естественно в пентхаусе, в котором есть отдельный лифт. О такой роскоши я и не слышала. Страшно ходить по мраморному полу, садиться на изысканную мебель и даже дышать.

— Отдохни и прими новую реальность, красивые глазки.

Это последние слова Рината, прежде чем он запирает меня в этой золотой клетке и уходит.

13. Глава 13

Виолетта

Вид из панорамного окна на багряный закат потрясающий. Даже он отдает чем-то дорогим и изысканным.

Я пыталась открыть дверь и вызвать лифт чтобы выйти, но, разумеется, все заперто. А прыгать с небоскреба не то чтобы отличная идея. Пришлось пялиться на закат, потом расположиться на дорогущем диване, расшитым причудливыми узорами. Бьюсь об заклад, люди расшивали это вручную и стоит это дороже, чем мои почки. Ну раз уж его величество Ринат Эльман Масур дал добро располагаться, то я и расположилась.

Собственно, на этом диване сидя и уснула, а проснулась от того, что в апартаменты кто-то вошел, громко переговариваясь на непонятном мне языке.

Привстаю и, сонно проморгавшись, изумленно таращусь на женщин в длинных темных одеяниях с закрытыми руками и хиджабами на лицах. Они в свою очередь придирчиво осматривают меня.

Переглянувшись между собой, они снова начинают переговариваться — теперь понимаю — на арабском.
Машут руками в воздухе, что-то яро обсуждая. Одна из женщин указывает на меня рукой, точнее на мои штаны, неодобрительно качая головой. Должно быть, она главная.

Молча наблюдаю, потому что, очевидно, мое мнение имеет значение не больше, чем мнение дивана, на котором я сижу. Просто, блин, прекрасно!

В какой-то момент главная и самая высокая поворачивается ко мне и протягивает какой-то тканевый сверток, на который я смотрю, точно на стакан с ядом.

— Вы говорите по-английский? — решаюсь все же спросить на английском.

Одна из них удивленно на меня озирается и кивает головой, пренебрежительно отвечая:

— Говорим. Странно, что ты говоришь. Ваши обычно не утруждают себя такими знаниями.

Наши — это, простите, кто?

Поджимаю губы в недовольстве, так и не взяв протянутый сверток. В знак протеста складываю руки на груди.

— Что это?

— Наша традиционная одежда, — отвечает главная. — Его превосходительство сказал одеть тебя подобающим образом к предстоящему ужину.

Ужину? Да он, черт побери, издевается надо мной? Он действительно рассчитывает на то, что я натяну на себя этот балахон и пойду с ним на ужин после всего случившегося? Признаться, завидую его эго. Это же нужно быть настолько самоуверенным козлом.