Не готова в 30 - страница 7

Образ жизни и поведение будущей матери должны быть направлены на максимально возможное устранение и предупреждение влияния на плод негативных факторов.

«Акушерство»

В. Радзинский, А. Фукс

За два года интенсивной работы, в том числе над открытием своего бизнеса, я поняла, что со многим могу справиться. К сожалению, нам зачастую не хватает этого знания о себе. Мы боимся сделать шаг, потому что уверены, что сразу оступимся, упадем, еще и головой обязательно ударимся: в лучшем случае, будет сотрясение мозга, в худшем – смерть. Я очень много лет не верила в себя, а точнее, в то, что у меня достаточно ума, опыта, моральных сил, знаний, чтобы решать поставленные жизнью задачи. Не скажу, что была трусихой и пасовала перед сложностями, – нет. Я всегда добросовестно разбиралась с тем, с чем приходилось сталкиваться, но ощущала себя при этом маленьким беспомощным ребенком, который – еще секунда, и убежит плакать в укромное место, где никто не видит его слез. Почему-то мой внутренний ребенок сразу забывал о том взрослом, который успешно справлялся с задачей или проблемой, помня лишь свой безграничный страх.

Справиться с подобным состоянием помогла работа с психологом. До сих пор звучит в голове ее голос: «Катя, ну вы же справились. Вы смогли. Вы сделали!» – «И зачем она это повторяет? Да, сделала, и что с того? То была одна ситуация, сейчас другая», – думала иногда я во время наших сессий. Сейчас я понимаю (и очень благодарна своему психологу), что таким образом она возвращала мне ответственность не только за трудности, которые случались со мной в жизни, но и за то, как я их преодолевала, и делала это успешно, а иногда и вовсе грандиозно.

Мой путь к материнству лежал через кабинет психолога. Именно после наших сессий в 29 лет я впервые задумалась, что раз я смогла справиться с этим, тем, еще вон тем и тем, то почему не смогу справиться с беременностью, родами и последующим материнством? Кажется, именно тогда я впервые допустила мысль о том, что могу быть мамой, что мне это под силу и что, оказывается, я этого хочу. Но почему я думала, что не справлюсь? И даже врала себе, что мне это совсем не надо? Какую внутреннюю полосу препятствий я буду вынуждена пройти, чтобы поверить в себя и откопать глубоко зарытое желание?

Естественно, ответы кроются в детстве. Довольно рано я поняла, что ко мне никто никогда не будет относиться как к девочке. Я росла в девяностые, и тогда общество еще сильно делило все и всех на мужское и женское. «Ты же девочка», «ты же мальчик» – то, что часто слышали дети, мои сверстники. Я росла со старшими братьями, для которых не была маленькой любимой сестренкой. Для них я оставалась «своим пацаном», и вместе мы замышляли шалости, носились по улицам, разбивали коленки и, конечно, дрались, когда не могли что-то поделить. С одной стороны, такая жизнь мне нравилась, я была активным ребенком, с другой – в какие-то моменты все же понимала, что я девочка, я отличаюсь, но как будто этого никто не хотел замечать. Братья рассказывали мне, как влюблялись в девушек, и я почему-то чувствовала себя автоматически хуже, чем их подружки. Особенно остро это начало ощущаться в подростковые годы, когда у старших братьев появлялись отношения, и к девушкам они относились особенно, трепетно, а я продолжала быть «своим пацаном». К реальности, где я «свой пацан», добавились еще и школьные годы, в которые я не пользовалась популярностью у парней. Ко мне было ровно то же отношение, что в семье: я – для дружбы и приколов, а другие девушки, которые, как мне казалось, лучше меня, – для любви, восхищения и восхваления. Я не виню ни братьев, ни одноклассников. Просто моя жизнь складывалась так; почему – можно рассуждать вечно, куда важнее, что я вынесла из этого. А вынесла я то, что недостаточно хороша как девочка, девушка, женщина. Казалось, будто я вообще не подхожу на эту роль. Все остальные подходят, а я – нет. Так я начала отрицать женское в себе. Каждый по-своему понимает словосочетание «женское в себе». Я убеждена, что здесь нет единой трактовки. Несмотря на наши отличия, например, очевидные – женщина может родить ребенка, мужчина нет, – мы все равно должны выстраивать отношения из позиции равных людей. И мое представление о женском в себе – не про привилегии или обязательства, а исключительно про самоощущение. Для ясности проведу аналогию. Например, у человека сильно кудрявые волосы, или темная кожа, или высокий рост, или, наоборот, низкий. Так или иначе, он отличается от большинства людей (как женщина физиологически отличается от мужчины, а мужчина от женщины), и он сам для себя решает, что эти отличия для него значат. Он считает их своей уникальностью? Поводом для стыда? Пытается изменить или, наоборот, подчеркнуть? С женским началом (в моем случае) было то же самое. Я много лет жила в бесконечном конфликте со своей природой. То отрицала ее, то воспринимала как нечто мешающее мне жить.