Шейла смотрела, прищурившись, молчала, явно обдумывая и взвешивая услышанное. И Бриан, закрепляя «успех» своей лжи продолжил:
— Тебя вспомнил только после того, как увидел и запах твой почуял. А жену свою… Ее, да, конечно помню. Почему мы не смогли ей дозвониться?
— Честно? Не знаю, — отводя глаза, ответила Шейла. — Если ты вдруг и это забыл, то сообщаю: я твоя подруга, а не Лерты. Но День семьи ведь. Может, она к родителям в гости отправилась.
— К родителям? — с облегчением спросил Бриан, повторяя версию, уже высказанную ранее все тем же врачом, и даже улыбнулся.
— Может, и так. Я про них вообще ничего не знаю, кроме того, что они у Лерты есть. Могу сказать лишь, что, когда я жену твою в последний раз видела, выглядела она хорошо, была здорова и материально явно не бедствовала. Так что… не переживай ты за нее. О себе лучше думай. Тебе пока медикаментозно заблокировали оборот, чтобы проще было отслеживать твое состояние. Не согласна с этой методикой, которую наверняка придумали медики из числа чистокровных людей, но, видишь, результат есть. Ты, хоть и не помнишь чего-то, зато в разуме. А оброс бы сейчас шерстью — и бегай, лови тебя, пока дел не натворил…
— Хрен с ней — с возможностью оборачиваться. Оклемаюсь еще побегаю на четырех лапах-то! А сейчас мне бы жене дозвониться…
Но номер мобильного номера Лерты Шейле был неизвестен. Она лишь повторила ранее сказанное: о том, что никогда с ней не была близка, да и («Уж прости, Бриан!») и желания не возникало.
— Но я узнаю. Обязательно. И близким твоим позвоню. Найду номера по базе и сообщу о тебе. Правда, только утром, дружище. Ну, в смысле, когда народ проспится после празднований. Да и тебе поспать надо. Так, чтобы не в коме тушкой валяться, а именно поспать сладко и правильно! Увидишь: проснешься совсем в другом настроении!
— А там, глядишь, и жена сама придет вас навестить, — поддержала Шейлу медсестра.
Бриан кивнул, действительно чувствуя дикую усталость — будто сутки к ряду физическим трудом занимался, а не валялся тупым поленом в кровати. С этим всем точно надо было что-то делать, но утром. Действительно утром… Сил хватило только на то, чтобы познакомиться со спутником Шейлы, который представился ни много, ни мало ее мужем, а после навалился сон…
Снилось Бриану что-то муторное, что-то такое, от чего хотелось избавиться, убежать. Избавление от этих пугающих видений пришло с появлением голоса: кто-то далекий и в то же время близкий разговаривал будто бы с самим с собой и в то же время с Брианом. Повторял что-то размеренно-успокаивающее, напевал негромко и приятно, а главное все это время касался заботливо. Лерта? Ведь именно про нее медсестра говорила, что та занималась с Брианом, ухаживала за ним, даже массаж делала… Вот будет для нее сюрприз, когда вдруг выяснится, что муж пришел в себя!
С этой мыслью Бриан и проснулся. Проснулся после самого обычного сна! Как самый обычный здоровый мужчина! Захотелось вскочить, подойти к окну и раскрыть жалюзи, выйти, нет — выбежать в коридор, обернуться и, дурачась, побегать за своим хвостом… Но удалось лишь шевельнуть пальцами рук. Единый бог! Как же он ослабел! Ослабел, превратился хрен знает во что… Еще и на башке наверняка уродливый шрам. И на груди тоже. Шрамы, конечно, красят мужчин, но было очевидно, что не всех и не всякие.
