Не осуждай - страница 2



Теперь я учусь в другой школе, рядом с домом. Мне уже девять. Ты перевела меня кататься в «Олимпийский», и ходить в эту школу удобнее – я могу это делать самостоятельно. Переходить в новый класс было страшновато, но обычные ребята – не спортсмены – мне понравились даже больше. У меня появилась подружка Дана, с которой мы сидим за одной партой. Дана – дочь генерала, ее родители мне кажутся бабушкой и дедушкой. Они живут в старинном доме со статуями. Однажды Дана предложила мне зайти к ней домой. Как же я удивилась, что в квартире, где шесть комнат, живет всего одна семья. В гостях было не по себе. Но мама Даны была очень дружелюбна и угостила нас чаем с конфетами. Она как будто никуда не торопилась – странно, ведь ты всегда торопишься. Точнее, ты все делаешь быстро, и я никогда не успеваю за тобой. А здесь, на огромной кухне с высоченными потолками и лепниной вокруг люстры, хотелось пить чай, смеяться и никуда не торопиться.

Я стою у входа на кухню, а ты с остервенелым лицом и ножом в руке подходишь к клетке с попугайчиком.

Оле завели волнистого попугайчика, и она мечтала научить его говорить. Но попугайчик оказался самкой, а самки, как известно, почти необучаемы. Поэтому попугайчик только издавал громкие свистящие звуки. В этот день утром Оля вынесла клетку на кухню и, видно, забыла ее там. Попугай радовался присутствию людей, свистел, чирикал и цокал.

Когда ты просунула лезвие ножа в клетку, попугайчик отодвинулся вглубь и замолчал. «Мам, что ты делаешь?» – ты резко обернулась и разразилась тирадой о том, как эта чертова птица не дает тебе спокойно готовить, орет, не затыкаясь, и что у тебя от этого голова раскалывается. После чего повернулась к попугаю и угрожающе прорычала: «Еще раз заорешь – убью!» Ты положила нож возле клетки, словно напоминание, и повела меня в комнату. Я испытала облегчение, что досталось попугаю, а не мне, – хотя мне вроде было и не за что.

На всякий случай я села сразу за уроки, чтобы просьба передохнуть тебя не разозлила.


ДЕСЯТЬ

Мне десять, и осенью меня приняли в пионеры. Это было так торжественно и красиво! Нас пригласили в папину академию, где мы произносили клятву и получали алые галстуки в обмен на свои звездочки. Я видела, как папа мной гордился. Он был такой красивый в военной форме. И нам было так здорово идти вместе, держась за руки, по бульвару, усыпанному шуршащими под ногами разноцветными листьями. Счастье!

В середине февраля нашу учительницу попросили подготовить двух учеников для поздравления членов политбюро на трибунах Мавзолея. Для школы это было событие вселенского масштаба. И в список возможных участников вошли я и Дана! Я ликовала, ведь это означало, что меня признали лучшей в классе, да что там в классе – в школе. Меня покажут Девятого мая по телевизору: я буду вручать цветы какому-то очень важному дяденьке или заслуженному ветерану. От этих мыслей кружилась голова. Тебя, правда, это не слишком волновало, но я думала, что, когда ты увидишь меня по телевизору, ты точно обрадуешься.

Фамилии несколько недель согласовывали. И сегодня объявили, что выбрали Дану – пойдет только она. Дома я с горечью рассказала тебе, что меня вычеркнули из списка. Ты ухмыльнулась: «Конечно, ведь твой папа лейтенант, а не генерал, как у Даны». Ты равнодушно отвернулась к плите, а я прошмыгнула в комнату. Слезы душили, и я тихонько поплакала, пока ты не позвала за стол.