Желтый огонь, то спадал, то вспыхивал и вдруг потух. Петр зажег погасшую свечу, но она беспощадно закоптила. Тогда царь быстрым движением обломил уголек, и она загорелась ярче. Огонь осветил стол, заваленный бумагами и картами. По свече стекла тонкая струйка воска. В глазах Петра вспыхнули тусклые отсветы.
Резко вздернув голову, царь развернулся к секретарю.
– Пиши указ господину Долгорукому, – повелительно потребовал царь и начал диктовать, рассерженно глядя на сосредоточенное лицо Алексея.
Макаров, ничего не забывая, не успевал макать перо в чернила. Яркий свет мешал писать. Алексей прикрыл глаза ладошкой. Когда указ был готов, Петр подписал и припечатал печать. И немного подумав, собственноручно добавил, что писано из Люблина в 6 день июля 1707 года.
– Ступай, через полчаса зайдешь, я Екатерине еще отпишу.
Алексей с преданным выражением на лице откланялся и бесшумными шагами унес указ. Государь, прикрыв глаза, грустно перекрестился. Перо плохо слушалось руки царя. Он несколько раз начинал и бросал писать.
– Господь отведи напасть, не покинь в пути!
Петр строчил письмо, чтобы поделиться своими мыслями и чувствами с Екатериной. Справившись наконец с посланием жене, царь короткими глотками отпил воду из кружки и, заложив руки за спину, прошелся по комнате. Письмо получилось горячим и искренним.
Перелистывая воспоминания, царь с трудом отошел от прошлых воспоминаний. От усталости он уснул за столом с обгорелой лучиной в руке, но через несколько минут проснулся от птичьего гама на деревьях и беззлобно погрозил указательным перстом:
– Ну погоди Кондрашка, я тебе башку ссеку!
В его голосе никакой враждебности не ощущалось, хотя глаза царя горели злым огнем. С этой мыслью Петр обессилено забрался под одеяло и устало, сомкнув веки, спокойно заснул. Его сон был ровным.
2 сентября, когда солнце на горизонте окунулось во мглистое марево, Юрий Долгорукий по указу государя с одной тысячей солдат прибыл из Азова в Черкасск. Лукьян Максимов и старшина, чтобы не вызвать гнев князя, встретили его радушно.
Долгорукий надменным тоном довел им царскую волю:
– Беглый люд, оставив прежние промыслы, по дороге чинил убийства, поэтому государь указал мне, чтобы я во всех казачьих городках провел сыск беглых людей разного чину, которые вместе с женами и детьми со старых насиженных мест бежали на Дон.
Юрий Владимирович молча достал из кармана листок и подал Лукьяну Максимову. Атаман, послушно отбив поклоны князю и господу Богу, молча пробежал по бумаге встревоженным взглядом.
Князь бросил исподлобья долгий взгляд на примолкшего Лукьяна.
– Государю остро нужны люди для рекрутчины, для податей и для подневольного труда. Без них заводчики и дворянство не могут исполнить указы царя. Я требую от вас усердного участия в этом деле.
Заглянув Долгорукому в лицо, атаман с деланной бодростью произнес:
– Князь, в Черкасске и в нижних донских городках беглых нет. Здесь мы уже все проверили. Искать таковых нужно в верхних городках и станицах. Я и старшины, чтобы продемонстрировать великому государю свою преданность, отпишем от Войска Донского свою сказку к казакам Дона и отправим с вами две сотни казаков. Вместе с ними отправятся старшины Ефрем Петров, Абросим Савельев, Никита Саломата, Григорий Матвеев и Иван Иванов.
Названные старшины в знак согласия покорно склонили головы. Они знали, что в делах Юрий Владимирович был суров до жестокости. Долгорукий не терпел бессмысленных действий.
