Ксю в свои тридцать семь лет живо интересовалась отношениями между мужчинами и женщинами, но замуж не спешила. «Ярмо надеть всегда успею», — говорила она. И Настя внутренне соглашалась: да, брак — это ярмо. И тащить тяжело, и бросить жалко. Только Дениска не ярмо, хоть и бывал порой наглым капризным поросёнком. Дениску она никогда не бросит. И два роскошных красавца-кота — «Мои пушистые кастрированные геи», как шутила Ксю, — не заменят родного ребёнка.
Сказать Ксюше правду или нет?
Лёша предостерегал её от болтовни, и она была с ним полностью согласна: ни мама, ни Крошка Енот не должны знать о том, что она встречалась с отцом Дениски. Но Ксю? За столько лет дружбы она ни разу не подставила и не предала подругу. Даже прикрывала перед Юрой, когда Настя после семейной ссоры пошла на свидание в каким-то мутным типом с сайта знакомств. Встреча закончилась Настиным бегством (страшный пожилой мужик с лицом маньяка здорово её напугал) и быстрым примирением с мужем. Больше она не пробовала знакомиться с мужчинами. Так неужели Ксю не заслужила правды?
— Мы с Лёшей встретились и пообщались. Недолго, минут двадцать, — тихо сказала Настя и выложила все подробности разговора с Лёшей.
О том, почему он бросил её тринадцать лет назад, о том, что познакомился на зоне с авторитетом по кличке Батагай, о том, что тот влюбился в Лёшу и сделал его своим… Своим любовником (петухом, если быть честной, но Настя плохо улавливала разницу между этими понятиями). О том, как Батагай вытащил Лёшу из колонии, заплатил бешеные деньги за обучение в Лондоне и помог раскрутить бизнес. О том, что Лёше надоела его безрадостная жизнь с постоянным насилием и он прыгнул с небоскрёба.
Умолчала только об одном — от том, что Лёша передал ей ключ от дедушкиного бункера.
Ксю закрыла рот ладонью и с расширенными от ужаса глазами слушала Настин рассказ. В заключение Настя поведала о досадной аварии на стоянке — о том, как протаранила чёрный джип чёрного мужика. Разбила себе фару, ему помяла крыло. Не скрыла и того, что мужик был сногсшибательно красив и явно не беден. Покупатели бродили между полками абсолютно беспризорные и, видимо, счастливые. Почему-то всех бесило, когда Настя или Ксю предлагали им помощь.
И в этот момент в зал вошёл мужчина с серыми глазами.
— Это он, — в панике прошептала Настя, чувствуя, как щёки и шею заливает предательский жар. — Тот самый мужик.
Может, случайно? Ошибся дверью? Увидит, что это дешёвый обувной магазин и выйдет? Она шагнула за ближайший стенд с рекламой домашних тапочек с меховой оторочкой, но было поздно: он заметил её и направился прямо к ней.
— Привет, — сказал он.
— Это вы? — пробормотала Настя. — Извините, я вас вчера не дождалась. Торопилась на работу… Вернее, домой, на работу я решила не ехать, плохо себя чувствовала. Впрочем, неважно… — Зачем она несёт столько ерунды?! — Вы по поводу денег? Сколько я вам должна?
Он задумчиво оглядел её рабочий костюм — синюю юбку и белую рубашку с красным платочком на шее, потом скользнул взглядом по сторонам, оценивая уровень товара. Убедился, что самая дорогая пара обуви стоит как полировочная вакса для его «оксфордов», и уставился на бейджик на груди Насти. «Анастасия Крошина, консультант». Прекрасно! Теперь он знал её имя!
— На «ты», — сказал он. — Обращайся ко мне на «ты».
— Ну что вы, мне неудобно.
— Я настаиваю. Меня зовут Игнат, — он протянул руку.
