— У тебя есть деньги? — напрямик спросила Настя. — Дениске нужно восемь тысяч на поездку в Москву. Я достану, но ему нужно срочно.
Юра облизнулся, глаза его зажглись похотливым огоньком:
— У меня есть три тысячи, я собирался покупать наушники. В моих левый динамик сломался, невозможно слушать музыку.
— Три тоже будет неплохо, — сказала Настя и выдавила улыбку.
— Окей.
Юра вытащил бумажник и достал три тысячи:
— Но мне тоже кое-что нужно.
И подмигнул. Настя сдержала гримасу отвращения и ответила:
— Конечно. Я понимаю.
***
В постель она шла как на плаху. Юра не был таким уж плохим мужем. Он был обычным не злым мужиком, просто после умного, красивого и сексуального Лёши казался неудачником и ходячим анти-сексом. Настя понимала, что несправедлива, но ничего не могла с собой поделать. Её тело не откликалось на ласки мужа.
Он навалился на неё в темноте и тишине. Пощипал за соски, посопел в шею и приступил к фрикциям. Его небольшой член (совсем, к счастью, небольшой) боли не причинял, но и никакого удовольствия не доставлял. Двигался под неудобным углом, тыкался куда попало. Иногда после секса Настя обнаруживала саднящие натёртости. Удивительно, ей так кайфово было трахаться с Лёшей, она увлажнялась, набухала, открывалась, с лёгкостью принимая его крупный член, а вот мелкую пипирку мужа её вагина впускать не хотела. В первые годы брака Настя просила Юру об оральном сексе и предварительных ласках. Юра соглашался, но лизал так бестолково и суетливо, что пропадало последнее желание. Пришлось признать, что нормального секса у них не будет, хотя Юру всё устраивало.
Он кончил, мелко содрогаясь и впиваясь зубами ей в плечо. Мерзкая привычка, которая выбешивала Настю. Потом на плече оставались отметины его неровных зубов. Когда довольный Юра отвалился на свою сторону дивана, Настя тихо встала и на цыпочках, опасаясь разбудить Дениску, проскользнула в ванную. Хотелось помыться с мылом, смыть пот мужа и его сперму. Беременность ей не грозила, Настя предохранялась таблетками, но слякоть между ног раздражала.
Она приняла душ и устало села голой попой на холодный край ванны.
И тут на неё обрушилось такое острое ощущение убогости собственной жизни, что из глаз брызнули слёзы. Она закусила пальцы, боясь закричать в голос, сползла на пол и скрючилась в позе зародыша — голая, жалкая, униженная, беспомощная, беззащитная, оттраханная против воли, обречённая на унылое существование, приговорённая к пожизненному заключению в двухкомнатной тюрьме с сокамерниками, которым ничем не могла помочь, и которые не могли помочь ей.
Рыдания сотрясали грудь, слёзы лились и лились безостановочным потоком. Она оплакивала себя. И Лёшку. И Дениску. И всех, кто не смог выкарабкаться. Всех, кого обманула судьба.
Когда слёзы иссякли, Настя забрала из прихожей сумку. Снова опустилась на пол в ванной. Достала визитку Игната. Зачем-то понюхала, покрутила в пальцах. Разум вопил, что никакой это не счастливый билетик — это талон на проблемы, пропуск в ад, предупреждение о грядущей катастрофе! Но измученная душа так хотела верить в лучшее!
«Как ты узнал, где я работаю?» — написала Настя.
Он тут же откликнулся, словно не спал и ждал её сообщения:
«Ты сама мне сказала».
«Я не говорила».
«Ты уверена?».
Настя попыталась вспомнить вчерашний разговор дословно. Да, Игнат спрашивал, не работает ли она в бизнес-центре, и она что-то ему ответила… Или промолчала? Или соврала? А вдруг она неосторожно произнесла название магазина? Настя не помнила. Она была в таком шоке после встречи с Лёшей и аварии, что детали разговора выскользнули из памяти. Слишком много на неё свалилось за последние сутки. Она вполне могла и ляпнуть про обувной супермаркет.
