Удостоверившись в этом, Евтеев поставил череп обратно. В благодарность за счастливые секунды Марина Саюшкина дополнила копилку нашаренной в кармане монетой.
– Вы у нас не были? – спросила Марина у могильщика. – В домике, где с отцом я жила?
– Я по гостям не мотаюсь, – пробормотал Иван Иванович. – Тем более без приглашения, как ты и… не будем показывать пальцем. Из-за тебя, Марина, я мордой бы не скривился, но вы, молодой человек, не понравились мне еще в нашу первую встречу. Те впечатления я сохранил.
– По вам видно, в чем ваши слабые места, – промолвил Евтеев.
– Хмм, – презрительно хмыкнул Иван Иванович.
– Минусы у вас во всех сферах.
– Это неуважение, – заявил Иван Иванович. – Хамского подвида, если классифицировать по степеням… по признакам чего-то… мне ненавистна мысль напрягать голову, чтобы закончить предыдущую мысль, которую подали мне вы, отзывающийся об мне крайне нелестно. Вы или ваша Марина не боитесь того, что к вам в окно кто-нибудь заглянет?
– Иван Иванович нас запугивает? – спросила Марина у Евтеева.
– Не похоже, – сказал Евтеев.
– Очень даже не похоже, – сказал Иван Иванович. – В окна я не заглядываю, однако выглядывать из окна мне случается, и тогда начинает творится ужас – деревья сохнут, трава жухнет… бедная природа. Что мы с ней делаем! Сопротивление она не прекращает. Мирно обновляется и не упускает случая отомстить нам стихийными бедствиями или ослабевшего путника морозом прикончить. Я ее не защищаю.
– Вы гуманист, – промолвил Евтеев.
– Я ее расчищаю, – сказал Иван Иванович. – Подбираю валяющиеся на ее лоне трупы. Зимой с уловом у меня порядок – можете убедиться.
– Не хочу, – сказала Марина.
– А я бы посмотрел, – сказал Евтеев. – Морг у вас где, в подвале оборудован?
– В нем я держу соленья, – ответил Иван Иванович. – Трупы свалены у меня на заднем дворе.
– Ой, – вздрогнула Марина.
– Не срывайся, Марина, не дрожи, – сказал Иван Иванович, – в сарае они. Разложены аккуратно!
Пересекая двор, довольный собой Иван Иванович и идущие за ним Евтеев и Саюшкина движутся к сараю, чья дверь висит на одной петле.
Могильщиком она бережно отодвигается, и Иван Иванович уже внутри, его все тут умиляет; Александр Евтеев, еще не войдя, видит многоярусные лежаки с размещенными на них одеревеневшими трупами.
Протискивающаяся мимо Евтеева девушка осекается и прикрывает ладонью рот.
– Тут они у меня, мои подопечные, – промолвил Иван Иванович. – До весны полежат в сарае, а затем земля растает, и я их закопаю.
– В братскую? – спросил Евтеев.
– Допустимый вариант, – кивнул Иван Иванович. – Они все, как один, земляки, практически братья и сестры, жившие безотрадно… и умеревшие по причине голода. Пьяного обморожения. Взрыва… вот тот от них отличается.
– Какой? – осведомился Евтеев.
– Из последних, – указывая на тело Игоря Семенова, сказал Иван Иванович. – Найден в лесу у дома лесника. Когда он был жив, вы мельком виделись – он заходил в салун. Хозяин погнал его под тем предлогом, что он наркодилер.
– Припоминаю, – пробормотал побледневший Евтеев.
– Разумеется, – сказал Иван Иванович. – Что с вами происходит?
– Со мной? – переспросил Евтеев.
– Вы стали белый, как снег.
– Да бросьте, чего вы, – сказал взявший себя в руки Евтеев. – Я белый человек, и снег белый, и ничего удивительного, что мы идентичны.
– Иван Иванович прав, – сказала Марина. – Тебя что-то шокировало.
– Ты-то не вмешивайся, – процедил Евтеев. – Моя девочка! Иди поиграй с трупами, не влезай в разговор… мы его уже заканчиваем. Я сейчас спрошу о твоем отце, и в зависимости от ответа увезу тебя туда, куда потребуется. Кстати, о наркодилере. Из-за праздного интереса… от чего он погиб?
