Не смотри в мои глаза - страница 10

Ни одного взгляда в мою сторону.

– Доброе утро, – бормочу.

Он не отвечает на приветствие. Лишь сухо, почти машинально:

– Вы опоздали. На сервере лежат файлы с пометкой "HOLAMEL". Их нужно распечатать, разложить по папкам. Подготовить распечатки и отчеты, Евгения должна была передать. Презентация в 10:00, – выпаливает он на одном дыхании, словно не человек, а робот, которому не требуется делать вдох.

– И… кофе. Чёрный. С одной ложкой сахара. Немедленно.

Ни имени, ни «пожалуйста», ни взгляда. Только голос – ровный, хладнокровный, как будто я… мебель. Новая, пока ещё непроверенная.

Я киваю, глотаю обиду и выхожу из кабинета. В углу приёмной закуток, возможно, это так называемся кухня.

Кофе. Я умею варить кофе, на предыдущей работе часто подменяла бариста, но здесь другая кофемашина, другой сорт кофе. С первой зарплаты схожу к врачу – нервы ни к черту. Ладони потеют, чуть не выронила пакет с зернами. На столе – три кружки, я гадаю, какую выбрать. Беру самую сдержанную, вряд ли этот айсберг пьёт кофе из кружки с миньоном.

Когда кофе готов, ставлю на поднос, но предательские руки так трясутся, что я боюсь всё выронить, пролить. Ана, чёрт возьми, соберись. Отбрасываю идею с подносом и несу просто в чашке. Интересно, его величество переживёт такое пренебрежение этикетом?

Войдя в кабинет, вижу, что он уже сидит за столом и что-то внимательно рассматривает в экране компьютера. Снова ноль реакции. Ставлю чашку и так же незаметно пытаюсь уйти, когда он берёт чашку, не глядя, делает глоток – и отдёргивает руку, словно обжёгся. Лицо кривится, хотя он пытается сдержаться.

Смотрит на кружку, потом – мимо меня. Протягивает брезгливо её мне:

– Вы серьёзно?.. – он выдыхает, почти раздражённо. – Это… отвратительно. Я просил кофе, а не солёный раствор песка, который к тому же скрипит на зубах.

Я растерянно молчу. Сейчас меня уволят. Я стою, как глупая, с этой кружкой, будто предлагаю ему свою беспомощность в фарфоре. Хочется исчезнуть, закричать, бросить: «Ну и варите свой кофе сами, ледяное чудище!»

Может, теперь я заплачу? Но я не плачу. Слёзы как вода в колодце – если ты долго не черпаешь, она просто уходит.

– Займитесь лучше документами. Время идёт, – бросает он пренебрежительно, но не повышая тон. Просто отрезает, и всё.

Молча выхожу, сажусь на рабоче место. Надо включить ноутбук, но я не шевелюсь. В груди щемит. Я сжимаю пальцы до боли. Руки дрожат, а в горле – ком. Я ненавижу, когда меня трясёт от беспомощности. Это делает меня маленькой, слабой. А я больше не слабая. Я не имею права быть слабой.

Я не смотрел ей в глаза. Потому что знал: стоит взглянуть – узнает. Стоит взгляду зацепиться – не смогу разорвать. Больше не дам ей отвернуться и закрыть глаза первой. Больше не потеряю. Я не хотел грубить. Я лишь хочу держаться на расстоянии – без тепла, без эмпатии, без права на близость. Я не имею права.

Но кофе оказался горьким. Или она. Или всё сразу.

Я понимаю, что веду себя как полный придурок. Жестокий, непримиримый, грубый. Иногда мне кажется, что я не способен на мягкость или какую-то нежность. Да какой там, я даже на понимание не способен. Постоянная гонка, жёсткие дедлайны, обнаглевшие подрядчики, жадные инвесторы и жаждущие откусить от тебя кусок конкуренты – весь этот ритм и образ жизни, вероятно, сломал что-то во мне.

Постоянная попытка быть сильнее, быстрее, лучше превратил меня в бесчувственного робота. Когда я испытывал хоть какие-то чувства, которые способны дарить мне тепло или улыбку? Последний раз, вероятно, когда ворвался в кабинет отца, ожидая услышать заветные «Я горжусь тобой, сынок», вместо чего в моей памяти теперь выбита «Ты мог лучше».