Не смотри в мои глаза - страница 5

Марта смотрит на меня в зеркало. Я не думаю, просто киваю. Что угодно, хоть дьявол во плоти, меня устроит всё, где платят деньги.

Марта тяжело вздыхает, качает головой и будто подписывая мне смертный приговор, безжизненным голосом говорит:

– Ладно, Жень, когда собеседование?

– Сейчас!

– Уо-о, притормози, давай завтра, сегодня мы не можем. Это ж надо подготовиться, и я даже не про моральную подготовку, там ничё не поможет. Но соискатель сегодня не может.

– Почему? Тебе озвучить зарплату?

– Нет, кандидатка с маленьким ребёнком и его некому оставить. Плюс мы не при параде.

– Чёрт, с детьми нам не подходит, это ж больничные и отгулы, Марта, а без детей у тебя никого нет?

Я тяжело вздыхаю. Впрочем, всё как всегда. Без детей не берут, потому что боятся, что свалишь в декрет, с детьми не берут, потому что боятся, что свалишь на больничный. Иногда мне кажется, чтобы в этом мире жить, а не выживать, нужно родиться мужчиной.

– Женя, мы не на рынке, – отрезает Марта. – Смотри сама, это твой последний шанс, если тебе нужно собеседование сегодня, то она придёт с ребёнком. Ты же любишь детей? Развлечёшь его, пока твой босс будет морозить мою самую близкую подругу-принцессу.

– Ай, давай, ладно, через час сможет подъехать?

– Да, мы заберём ребенка, и я привезу их к тебе, но не забегу, тороплюсь.

– Ты чудо!

– Не забудь про сумку, – смеётся Марта, но Женя уже сбросила звонок.

Может, я сейчас заплачу? Ведь ситуация действительно выпрашивает слёзы. Но нет, в глазах сухо, только сердце сильнее сдавило. И постепенно нарастает волнение: судя по разговору, я могу не надеяться, что меня возьмут. Да я практически уверена, что мне откажут ещё на стадии изучения резюме. Но если чему я и научилась в жизни, так это тому, что нужно идти до конца. Не лишать себя шанса. Поэтому я пойду и сделаю всё, что от меня зависит. Мне надо учиться отпускать контроль, не всё подчиняется мне. В жизни случаются случайности. А некоторые еще и оказываются неслучайными. Хоть и не всегда позитивными…

Мы подъезжаем к саду, и я вижу, что Майки сидит во дворе на качеле. Один. Во мне поднимается такая ярость, что, кажется, я вижу, как из ушей валит пар. Я вылетаю из машины и несусь к воротам, не слыша, что вслед кричит мне Марта.

– Майки, почему ты здесь один? – сажусь перед братом на колени и глажу по щеке.

– Я кашлял, и вонючка сказала, что мне нужно ждать подальше от остальных, чтобы не заразить.

– У тебя болит горло? – я не обращаю внимания на то, как он называет воспитательницу, хотя, честно, каждый раз ругаю его.

– У меня ничего не болит, я просто поперхнулся печенькой, которую хотел съесть по секрету. – Его глаза наливаются слезами, он, вероятно, ждёт, что я рассержусь, но я начинаю смеяться. Второй раз за последний час – не к добру.

– Беги пока в машину, Марта ждёт, а мне нужно сказать пару слов твоей вонючке.

Ну давайте, подайте на меня в суд за невоспитанность и плохой пример ребёнку. Майки округляет глаза, не до конца веря, что я не просто не сержусь за то, что он пытался втайне слопать печенье – малыш, 0% осуждения, 100% понимания в нашей ситуации, – но ещё и назвала Клавдию Петровну вонючкой. Вот только мне сейчас далеко не до этикета, я хочу свернуть этой женщине шею. Майки бежит к машине, а я направляюсь в корпус. Ох, как удачно, на ловца и зверь…

– Клавдия Петровна, – зову я, но эта мымра с высоким начесом, красными губами, похожими на куриную жопу, и подведёнными снизу синим карандашом глазами открывает рот, чтобы снова выплюнуть какую-то гадость. Но не сегодня, дорогая, я в ярости: – Уделите мне минутку, я бы хотела написать заявление.