Не убоявшись зла - страница 12

– А мама твоя не работала? – спросил Вугар.

– Нянечкой в детском саду. Парадокс. – Демьян стиснул зубы так, что скулы задергались, словно он пытался подавить в себе нахлынувшие эмоции. Гнев и раздражение начали переполнять его, и каждая мышца лица напоминала о том, как трудно порой сдерживаться…

Молодая женщина шла по пустынной афинской улице, освещенной оранжевым электрическим светом. Ночь окутала летний город, стояла удушливая жара. Женщина старалась не обращать внимания на усталость, которая накапливалась в ее ногах. Всё, чего ей хотелось,– как можно быстрее добраться до дома.

Рядом с ней, цепляясь за её сумочку, шёл шестилетний худенький мальчик. Его маленькие ножки уже не слушались, он хныкал, время от времени останавливаясь, чтобы вытереть пот со лба.

– Мама, я не могу больше! – произнес он жалобно.

– Деми, идём, уже немного осталось, – попыталась она ободрить сынишку, хотя сама знала, что идти им ещё долго.

Мама видела, что ему тяжело, но у неё не было денег на автобус.

Мальчик заплакал, и её сердце сжалось от жалости, нарастающего гнева и собственной беспомощности. Она наклонилась к нему, коснулась ладонью его щеки и…

Резкий удар повалил малыша на пыльный тротуар. Он не понимал, за что мама его ударила. Щека начала гореть, и пульсирующая боль поползла вверх к глазам, лбу и вискам. В ушах зазвенело.

– Быстро вставай и иди, чтобы я звука от тебя не слышала. – Женщина быстро застучала тонкими каблуками босоножек по тротуару, и мальчик, вскочив, побежал за ней, стараясь не хлюпать носом и не хныкать.

Через некоторое время показался знакомый силуэт церкви Агиос Константинос. Они свернули в полумрак прилегающей к площади улицы и начали подниматься вверх, всё ближе и ближе к дому.

Проходя мимо маленького парка, они увидели, как мужчина, сидевший на лавочке, резко встал и негромко крикнул:

– Диметра? Тула?

Мама мальчика остановилась, недоверчиво посмотрела на мужчину, сильнее прижала к себе висящую на плече сумочку и ответила:

– Что нужно? Кто ты?

– Не бойся, не бойся. Я Александрос, брат Диониса.

Мужчина подошел к ним, дотронулся до плеча женщины, потрепал по щеке ребёнка и сказал ему:

– Сынок, посиди пока вон там, мне нужно поговорить с твоей мамой.

Мальчик почувствовал неприязнь к этому дядьке, от которого несло перегаром, луком и пахучим бараньим сыром.

– Нет, – ответил он, и исподлобья глянул на мужчину. Тот с уважением посмотрел на малыша:

– Защитник, молодец. Вырастет настоящим мужчиной!

– Иди, сядь, – мать указала сыну на лавочку. Малыш слегка помялся, опустил голову и отошёл от взрослых. Он присел на лавочку под апельсиновым деревом и стал наблюдать, что будет дальше.

Мужчина что-то говорил, и чем дольше длился разговор, тем больше выражение его лица становилось грустным и виноватым. Он развёл руками, кивнул в сторону мальчика и опустил руку во внутренний карман тёмно-рыжего, засаленного пиджака, когда-то явно знавшего лучшие времена. Мужчина достал оттуда два конверта и передал женщине.

Заиграла гитара. Малыш как завороженный начал вслушиваться в эти волшебные, наполненные серебристым, мягким звоном звуки. Он подскочил, встал ногами на лавку и начал искать взглядом, откуда идут эти волшебные звуки. Прямо на каменном тротуаре, под фонарём сидела девушка с огрубевшими загорелыми руками. Она была одета в простую, серую, льняную рубашку и выцветшие голубые джинсы – одежда, больше подходящая для работы, чем для пения. В руках она держала старую, потрёпанную гитару красного цвета, перебирала струны и пела. Её голос, немного хриплый от волнения или, может быть, от пыли, не был ни сильным, ни красивым в классическом понимании. Но в нём была какая-то невероятная красота. Старинная греческая песня, простая, но проникновенная, рассказывала о моряке, ушедшем в плавание, и о ждущей его любимой. Мелодия, древняя, как сама Эллада, пропитана тоской и надеждой, передавалась через хрипловатый, но оттого ещё более завораживающий голос.