Небесное чудо - страница 3

Тяжелое и неосознаваемое внутреннее греховное состояние молодого человека грозило стать его сутью и, к сожалению, смыслом будущей жизни. Существование и исполнение воли Божьей, такой очевидной и понимаемой, если душа очищена и открыта Богу, если она молится и стремится быть ближе к своему Создателю, для Александра были скрыты. По молодости лет, трудолюбию, умению терпеть, да и благодаря отцовскому наследству у него в жизни что-то получалось…, пока получалось. Как, впрочем, и у многих потомков богатых и не очень, но самоуверенных благодаря родовой знатности дворян, купцов, новых промышленников и деловых людей, входящих или вошедших в силу.

Сила от богатства и сила от Бога – разная сила. Сила от богатства изматывает дух, а сила от Бога умножает и укрепляет его, если знать, как стоять перед лицом Его в духе. Богатым, но не прозревшим духовно, не родившимся вторым, духовным рождением это вместить невозможно. Дух дышит, где хочет, и не знаешь, откуда приходит и куда уходит, и какая от Него бывает в человеке сила по воле Творца.

Сила огненная исходит из разгоревшейся груди. Грудь горячая, в которой выросшая душа рвётся действовать, это – сила героя, водителя народа здесь на Земле. Истинная божественная сила никогда не гордится и не делает ничего для себя, но только для славы Божьей, который полностью ей доверяет. Эта сила скромна, хотя внешне может быть и прекрасной, и великой, ибо божественное и должно быть прекрасным, но лучится она не энергией, а энергией любви и вечного движения вперёд во славу Творца.

Молодой Александр не знал этого, не знал он и об истинном героизме, до неприличия любя быть всегда и во всём первым. Даже в невинном диалоге его несло и тешило поставить точку последним, да еще как-нибудь так повычурнее, чтобы «утереть нос противнику». Он слыл остряком и изо всех сил поддерживал свою репутацию.

Он трижды хлопнул в ладоши, да так громко и неожиданно, что сосед слегка повел плечами, и на лице его выразилось напряжение.

– А ведь и вправду охота пуще неволи, особенно, если эта охота к охоте.

Иван Прохорович перевёл дыхание и улыбнулся.

Александр явно соглашался, только, как всегда, в простоте слова молвить не хотел.

– Ну, вот и ладно, Александр Александрович. А Вы как всегда верны себе. Слово прямо играет в устах Ваших. Некуда деваться!

Чистосердечный сосед и не подозревал какую медвежью услугу оказывал, как ему думалось, заслуженной похвалой и без того погрязшему в гордыне внутреннему человеку Александра. Только Бог – сердцеведец знал. Знал и печалился, потому что это сердце было закрыто от Него. Даже те редкие молитвы, которые молодой человек повторял вместе со всеми на праздниках Пасхи и Рождества в храме, были так далеки от его сердца, что во истину здесь было то, о чем сказано: «…  чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня».

Охотились соседи по всем правилам старинной охоты. Утки, селезни, вальдшнепы, дикие гуси были предметами их охотничьей страсти. На зверя они не ходили. Александр начал чувствовать тяжесть в груди всякий раз после «царской» охоты на лося. В последний раз после убийства зверя и триумфального шествия всей честной компании к дому, он вдруг испугался, что не хочет ничего, внутри была такая пустота, какой он отродясь не испытывал, и чтобы не взвыть и не озвереть самому, он, как и все бывшие тогда с ним, напился до полного зачумления в мозгах. Но душе не стало легче. Всю ночь он стонал, а утром решил раз и навсегда не «ходить» на зверя.