Читать онлайн Наталья Николаева - Небесное чудо

Он родился в первый месяц лета июнь, на юге и был пронизан светом времени и места своего рождения. Это радостное событие его прихода в мир произошло в Советском Союзе за три года до начала второй мировой войны. Его матушка любила своего мужа Александра. Он был эмигрантом из Киева, из дворян, которых революционная разруха, угроза полного разорения и голода гнала с насиженных мест искать спасения кого куда. Его, как, впрочем, и многих в те времена, нужда привела в Баку – город хлебный. В Баку осели беженцы из России, Украины, Молдавии… Азербайджанцы принимали в те времена всех. Была жизненная необходимость в тепле, в солнце, когда ослабленным душой и телом людям не хватало сил сопротивляться российским стужам, голоду и новому бесовскому режиму. Миграция шла на юг. Благословенный, тёплый, солнечный юг, где казалось очень просто можно выжить, если только добраться. Бог вёл людей к теплу. Матушка младенца Александра происходила тоже из семьи беженцев. Её родители были выходцами с орловщины. Им и фамилия досталась коренная – Орловы. Она была второй женой своего мужа.

Бывший дворянин Александр Никонов первым браком был женат на женщине своего возраста и круга, с которой обвенчался в молодые годы своей родине – Украине, где у его отца близ Киева было большое имение. Звали жену Мария. Она была тихая, нежная, будто пронизанная светом веры и любви к Богу. Родители её были русскими. Говорила она тихо, немножко распевно, богатым русским языком, иногда вплетая в свою речь украинские слова, наверное, из любви к народу среди которого родилась, выросла и вышла замуж. Мария тоже была из дворян, глубоко интеллигентная, образованная она к моменту революции училась в институте, но который по этой причине закончить не смогла. Зато за год до неё успела выйти замуж за молодого соседа Александра Никонова, породнившись таким образом с одним из древнейших дворянских родов, в последнем поколении осевшим в Малороссии.

Молодой муж её был хорошо образован. Образование он получил в Петербурге. Его страстная и жадная до знаний натура ни в чём не привыкла себя сдерживать. Страстный, жадный до всего нового он ни в чем не привык себя сдерживать. Красавец, и при этом самодур по натуре, единственный дворянский сынок, быстро победил сердце нежной и мечтательной Машеньки Евграфовой.

Воспитанная на классиках русской литературы, глубоко верующая православная христианка горячо и преданно любящая Бога, Мария всем своим юным сердцем жаждала настоящей любви, любви до самозабвения, и ещё, чтобы вместе с мужем послужить России. Живя в Малороссии, она русская душой ощущала себя дочерью всей необъятной России и молилась за бедный, многострадальный народ её. Тяжкая доля народа, везде, в каком бы уголочке земли это не происходило, трогала Машеньку до слёз. Она жалела людей всегда, молилась о бедных, сиротах, бездомных, болящих и страждущих. Сначала потому, что так учила церковь, а потом, когда сама стала читать и потихоньку постигать Евангельскую истину, молитва эта вросла в её душу и иной молитвы она уже себе не представляла. Сердце её открылось по милости Христа-Спасителя, и юная молитвенница за народ была отмечена Божьей благодатью.

Полюбить ей Бог дал соседского сына Александра Никонова хотя и не глубоко верующего, но посещавшего церковь и чтущего по традиции своего рода все большие православные праздники. А вот любил Александр охоту, всем сердцем, до самозабвения, и своих лошадок, может потому и стал лучшим во всем округе, самым лихим наездником. Выпить и посудачить он был тоже не дурак… Его вообще тянуло к жизни бурной, кипящей, яркой. А скачки – это была его страсть. На конном заводе Никоновых выращивали первосортных скакунов (рысаков) и сын с отроческих лет пропадал на конюшнях, живой, искренней любовью полюбив природу, всю живность земную и больше всего своих ненаглядных лошадок.

Конюшни на содержались в образцовом порядке. Для разведения покупались лучшие породы скакунов мирового класса. Красавцы-жеребцы и кобылки Никоновского завода славились во всей Малороссии и в России. Дед и отец любили и умели обращаться с животными, и владели многими тонкостями и тайнами своего дела. Живое сердце молодого барина кипело той любовью к семейному делу. Уменье разбираться в лошадях было у него в крови. С одного взгляда он мог определить характер лошади, понять, что от неё ждать, на что она способна, во что она обойдётся и что с неё можно получить. Все затраты должны оборачиваться прибылью. И если этого нет, то к чему вкладываться?

Во всём его существе при великой, искренней любви ко всему живому постоянно и независимо ни от чего происходила оценка окружающего мира. Вопросы «а во сколько это обойдется, если купить оптом по такой-то цене, а потом каков будет навар, если пустить по такой, а если повезёт, поднять выше?» непрестанно крутились в его голове. Купеческая оценка вещей и страстное желание извлекать из всего выгоду были сущностью его натуры даже при том прекрасном историко-филологическом образовании, которое он получил в Петербурге.

И ещё две родовые страсти мучили и даже терзали душу Александра – страсть к картам и к женщинам. Эти душевные болезни из глубины веков передавались в роду по наследству, и каждый раз мальчики по достижении половой зрелости, а то и раньше были одержимы и мучимы сначала нечистыми, а потом и развратными помыслами и желаниями, так что из поколения в поколение осуществлялась Евангельская истина о грехопадении: «… Кто согрешил он или родители его?» А достигнув зрелости, мужчины этого рода, уже по уши погрязнув в грехе мысленного, а потом и физического блуда, женились, как правило, по расчету, чтобы умножить родовое состояние, а о любви в том истинном высоком понимании никто из них и не думал. Да это просто и не входило в планы.

Брак тоже должен был материально укрепить состояние семьи, поспособствовать умножению семейного бизнеса. Кстати, мальчиков в роду Никоновых из поколения в поколение называли Александрами, что в переводе с греческого значит «защитник людей». Предки верили, что род и продолжается, и укрепляется благодаря такому мощному именному покрову своих мужчин. А любовь? Да что любовь? О ней о любви и думали-то здесь исключительно в сфере выгодности приданого, как, например, о картине – талантлива или нет, чего стоит и сколько может стоить, если, вложившись в нее, придержать, а потом и выставить на торги. Ведь, если это талант, то с возрастом дорожает. Хотя и благодати Божией наверняка тоже не были лишены сердца Никоновских юношей, особенно когда любимая природа, живое горячее дыхание её было совсем рядом: они искренне и щедро заботились о младших братьях наших, лошадках и собачках, которых в имении жило без числа.

И вдруг жестоким диссонансом в эту благодать любви врывалась охота… убийство. Никоновы всегда слыли заядлыми охотниками. Могли без промаху убить зверя или птицу. Только вот смерть жертвы не сжимала сердце от боли, а был – восторг победы.

Почему? Почему так? Ведь вот птичка Божия только что порхала, щебетала, радовалась жизни. Выстрел! Твой, твой выстрел, охотник, и – конец! Конец жизни! Вдумайся! Замри! Оглянись! Что произошло с душой твоей, с сердцем твоим? Оно замерло, почти до боли сжалось и кто, кто этому виною? Ты сам. Ты разрушил мир сердца своего, мир души своей. Восстань в покаянии. Молитва – залог и путь к исцелению духовному и физическому твоему и детей твоих, залог спасения, а значит продолжения рода твоего, наладит связь с Богом – Отцом души твоей. Ей, душе, теперь необходимо прощение Его, милость и любовь Его, чтобы любить и миловать самому, знать, что это такое, научиться и принять в себя премудрость Духа, без которой мужчине невозможно построить дом свой в истине, и всякое строение его жизни окажется возведенным на песке.

– Премудрость, прости, – поётся в православной литургии. Если бы понимать, что это за молитва, повторяемая изо дня в день и вот уже множество лет в православном храме, о чем взывает? Если бы знать! Им, этим охотникам, так хладнокровно убивающим Божье создание ради забавы. Если бы им знать, что происходит в незримой реальности в момент убийства, в момент излияния крови и остановки сердца через насильственную смерть! Пусть, пусть это откроется им по молитвам любящих Христа-Спасителя, добровольно пролившего кровь свою во спасение человечества.

Пусть, пусть по-детски обратившись к Отцу Небесному во имя Искупителя Сына они, постигнув истину жизни, покаются в жестоковыйности своей и живым семенем посеется и прорастет в ожесточенных сердцах их заповедь Божия «не убий»! А пока ради забавы травили и убивали предки меньших братьев наших – потомкам нести грех из. Он перекладывается на плечи мальчиков рода и те болеют душой и телом даже не представляя, как светло могла бы сложиться их жизнь не угнетай их тяжкая ноша греха предков-убийц.

И молодой Александр страстно любил «настоящую охоту», ту самую, которую специалисты называли царской – там было всё: и гончие, и стрельба, и соколы, а главное, дикий азарт.

Азарт, который только и может хотя бы на время отвлечь от того, из-за чего давно блеет, томится и съеживается душа. И чем дальше, тем всё больше и острее.

Как-то молодой барин объезжал белую кобылу по кличке Соня. Он любил давать лошадям человеческие имена, да и общался с ними, как с людьми. Разговаривал, советовался, а может даже и любил больше. Так уж сложилось, передалось по наследству. Вблизи сильных, здоровых, ухоженных, породистых лошадок, которых он обожал и не жалел на них средств и сил души, он чувствовал себя лучше, чем среди людей, где тёмные качества его души быстро вылезали наружу. Соня смирилась не сразу, несколько раз выбросив Александра из седла. Но он был доволен. Укрощение, достигаемое с трудом, оживляло его. Радость победы приходила после трудного, упоительного дела, которое помогало держать себя в форме, а, главное, не поддаваться лени.

Человек-убийца, чью бы кровь он не пролил, и потомок убийцы бывает наказан ленью, хотя и сознанием того, что от лени можно погибнуть. Поэтому сознание необходимости труда, чтобы жить достойно, особенно если есть состояние, бесконечная тренировка воли – не отстать, не упустить, не нарушить форму, так называемая вечная гонка, становится укладом и смыслом жизни. Понаблюдайте за таким трудоголиком. А потом выясните его родословную. Сразу да наверняка не захочет уделить вам время, скажет, что он ничего не знает. Но вы, услышав такой ответ, скажите просто от души:

– Ну, это всегда так кажется сначала, а подумаешь, помолишься, чтобы открылось и начнёт открываться и выстраиваться, что рассказать. – Так и будет, а потом он или она даже с охотой тебе всё поведают о своих предках, потому что на то будет воля Божия.

Александр дружелюбно похлопал Соню по шее и сказал:

– Ну, ну не надо больше упрямиться, давай лучше дружить. И тебе будет хорошо, и мне.

Он нежно гладил и гладил белую шею лошади, пока она не перестала вздрагивать, фырчать, тянуть поводья в сторону, пытаясь высвободиться из крепкой, властной руки хозяина, брызгать слюной… и, наконец, мало-помалу не успокоилась.

– Ну вот, вот и умница, – твёрдо сказал Александр.

Он и был хозяином, потому что чувствовал себя им. Дух в нём царил властный, твёрдый, уверенный в себе, никогда не сомневающийся в своей правоте, не умеющий просить прощения, а тем более каяться – дух великой гордыни, около которого слабому не светило сострадание, а тем более помощь. Здесь слабому был один удел – подчинение и рабство. Хотя Спаситель заповедал любить ближнего своего, как самого себя, назвав ближним всякого нуждающегося в помощи слабого, больного, искалеченного, даже совсем чужого, брошенного свирепыми разбойниками у дороги.