К тому же еще и живот скрутило как никогда. То ли от пирожков с мясом, то ли от страха. Я побежал в туалет. На входе сидела старушка. Я протянул ей мелочь. В этот момент кто-то пихнул меня в спину и закрылся в кабинке.
– Ты за него заплатил? – строго спросила старуха.
– Нет, – ответил я.
– Я тебе твое «нет», чучмек, сейчас на жопу натяну! – раздался голос из кабинки.
Я пулей вылетел из туалета. На входе в зал ожидания спрятался за колонной и наблюдал за мамой. Все скамейки и кресла были заняты, мама сидела на одном из чемоданов. Потом взяла сумку с едой и достала полотенце. Положила чемодан на пол, накрыла его полотенцем, вытащила курицу, яйца, порвала на грубые куски батон. Она вытирала слезы бумажной салфеткой. И смотрела по сторонам, выискивая своего маленького сыночка в суете вокзала. И я вдруг понял, что все ее спокойствие и уверенность были для меня. Для меня.
Я застегнул на все пуговицы джинсовую куртку, натянул на глаза папину вельветовую кепку и решительно подкатил к одному из спекулянтов.
– Есть что до Питера на ближайшее время? – максимально уверенно и мужественно выдавил я из себя.
Спекулянт оценивающе посмотрел на меня:
– Пара билетов на «Красную стрелу». Купе-люкс. Отправление через час. Полтора косаря. Потянешь? Полсотни, наверное, скину.
Я вытащил деньги. Пересчитал.
– Все, что у меня есть. Еще часы отдам.
– И значок, – сказал спекулянт.
На лацкане пиджака у меня висел любимый значок – позолоченная фигурка диплодока. Когда-то папа привез его с очередной командировки. Я выдохнул, отстегнул значок, посмотрел на него в последний раз и отдал спекулянту. Он тут же нацепил его на бейсболку.
Мы зашли под лестницу, я отдал ему деньги и часы, он вручил мне билеты.
– Не очкуй! – спекулянт улыбнулся и спрятался за колонной.
Я почему-то ему поверил. Вдруг всю нервотрепку, отчаяние и страх как будто смело невидимым ветром. Я даже успел почувствовать его прохладу – она как ледяной квас ударила в голову. И сразу стало легче.
Как и когда добрались до поезда, я уже не помню. Маме я сказал, что купил билеты в кассе по обычной цене. Мы сразу же повалились на койки. Ноги гудели. но мне казалось, что в тот день случилось что-то нужное, и от этого усталость не напрягала. Проводник принес чай, настойчиво предлагал холодное чешское пиво.
Поезд медленно тронулся, и дебильная Москва осталась позади. Я поклялся, что больше никогда не оставлю маму на вокзале с чемоданами. Позже понял, что в таких клятвах нет смысла. Так же, как нет смысла в чем-то вообще.
Но я, наконец, увидел маму спокойной. Она переоделась в домашний халат, выпила чай, и после Твери мы мчались, как на хрустальной колеснице. Хотя я сейчас наверное немного преувеличиваю.
А тогда одуревший от счастья я выкурил в тамбуре первую в жизни сигарету и что есть мочи закричал:
– Дыгл-дыгл!
За окном проплывало Чудово.
О подозрительных предметах немедленно сообщайте машинисту поезда!
Я привык воспринимать подобные фразы буквально. Подошел к консоли связи «пассажир – машинист», нажал кнопку вызова и уверенным тоном объявил:
– Машинист, сообщаю вам о подозрительном предмете в вагоне номер три!
Людей в вагоне было немного, и все эти немногие пассажиры вдруг засуетились.
– Где, где подозрительный предмет? – наконец спросил дяденька в сером пальто.
Мы как раз подъезжали к станции «Технологический институт». Я уже хотел ответить, но тут состав остановился, открылись двери, в вагон стремительно вбежали упитанные полицейские.
