Того, кто целыми днями не выходил у нее из головы, звали Белый… Цвет его волос был таким же как у Кудрявой, пепельно-белым. Волосы были длинными, как у Курта Кобейна, и очевидно они редко встречались с шампунем.
У него была ужасная манера пристально смотреть на людей. У Малой покраснели щеки, и ладони вспотели от этого его взгляда, когда Кудрявая первый раз привела ее к себе домой.
Вернувшись в тот понедельник домой, Малая быстро прошла в свою комнату, упала на разложенный диван, и долго смотрела в потолок, пытаясь справиться с эмоциями.
В ее голове крутились варианты, как бы она могла ответить на то обидное замечание про «пацана», сказанное Белым в школе, но ничего путного на ум не приходило.
И хоть она и злилась на этого парня, но в то же время испытывала непреодолимое желание снова увидеть его. И пусть он опять смотрит на нее также пристально. Пусть. Это страшно, но в тоже время поразительно приятно.
И ей хотелось украдкой рассмотреть Белого получше. Его светлые ресницы, длинный нос, бледные губы, ямочку на подбородке, пульсирующую вену на шее, худые руки с тонкими запястьями, на дороги вен, бегущих по этим рукам.
Белый не просто напоминал Малой Курта Кобейна, он был музыкантом, как и остальные Богдановы.
Главный играл на гитаре, а Бесстрашный был барабанщиком. У них дома реально была ударная установка. Она стояла в зале, как и синтезатор Чокнутого. Правда играть на ударных разрешалось только днем, чтобы не злить соседей.
Близнецы исполняли песни «Кино», «Сектора Газа» и «Гражданской Обороны».
А вот песню Янки Дягилевой «Я повторяю десять раз и снова, никто не знает, как же мне…» пела Кудрявая. Разговаривала она как будто с трудом, но когда пела, ее голос звучал как-то гипнотически.
Белый мог сыграть на гитаре любую песню Нирваны, даже не самую известную, причем на электрогитаре – такой красивой, красной с золотистыми струнами. Он называл ее «моя джин тоника». Как Малая потом узнала, гитара была выпущена фирмой, которая так и называлась – «Тоника».
Больше всего она любила песню «Oh, me» из «Unplugged in New York»12. Малая как завороженная смотрела то на пальцы Белого, которые перебирали струны, то на его кадык, который двигался, пока он пел. А стоило ему закрыть глаза, как она начинала считать его ресницы.
– Вообще это не их песня, – сказал как-то Белый. – Это группа «Meat Puppets»13. А «Nirvana» просто перепела. А хочешь я что-нибудь из «Cranberries» сыграю? – вдруг спросил он у Малой.
Она стыдливо опустила глаза после неловкого пожатия плечами.
– Или лучше вот это?
И тогда Белый спел припев из песни «Восьмиклассница» группы «Кино». Щеки Малой тут же зарделись. Она слабо улыбнулась в ответ, надеясь, что никто не обратил внимание на то, как она покраснела, и, главное, чтобы этого не заметил он. Белый…
***
Несмотря на то, что Малая сблизилась с Богдановыми, она по-прежнему мало что знала о них.
Кто они друг другу все-таки? Пятеро разных детей от отца, на которого никто из них не был похож. А может они все похожи на мать? Где она тогда? Или у них разные матери? Тогда где они?
Пару раз Малой довелось столкнуться с полковником воочию, и у нее задрожали внутренности от присутствия рядом этого человека.
Дети относились к отцу с каким-то преклонением, отчего Малой почему-то становилось еще страшнее.
Ее любопытство все росло, и желание узнать правду о друзьях становилось все сильнее, но смелости задать прямые вопросы не прибавлялось. Пока не наступил канун ее дня рождения.
