Конечно, я отбрыкивалась от составления служебных записок на весь цех, как могла, но почему-то письменная телепортационная шкатулка все равно укоренилась именно на моем столе. Сейчас она вновь неярко вспыхнула, сообщая, что в ее недрах лежит очередное послание по работе, а вместе с ним и головная боль. Потому как распоряжения начальства сулили в основном именно ее.
Так что я печально вздохнула, дожевала булочку, допила кофе и со вздохом, полным трагизма и сожаления, вернулась в этот день: поблагодарила Стефана за вкусный завтрак и открыла ларец. На дне лежала свернутая вдвое записка.
На этот раз послание было адресовано даже мне. Почему даже? Да потому что в шкатулку сыпались письма, приказы, формуляры и прочие бумажные радости, которые таят в своих строках гадости сразу для всех в отделе. Но при этом ларец числился исключительно за мной.
– Чего там? – поинтересовался Стефан, кивнув на бумагу, которую я держала в руках.
– Мастер Ва-Нор вызывает, – печально вздохнула я, тем выразив всю скорбь простого трудового народа, которую желает лицезреть своими очами начальство.
А я, как назло, была еще и при «параде».
– Ну, удачи!.. – пожелал сосед и, суеверно скосив взгляд на ларец, погрустнел, а после вернулся к чертежу. Не иначе как посчитал записку дурным предзнаменованием нагоняя, если не сдаст работу в срок.
Я же, выдохнув, отправилась на ковер к начальству. На оном получила похвалу, хотя лучше бы выговор. Потому как после первой обычно следует в лучшем случае небольшая премия и большая такая работа. Но обычно только работа. Так сказать, тем, кто хорошо трудится, руководство всегда готово усложнить задачу за те же деньги.
Вот и сейчас я, выслушав короткую речь мастера о том, какая Ирэн Ирсен молодец, узнала, что к следующей неделе нужно подготовить не только расчеты, но и прототип конденсатора с усиленной стабилизационной матрицей нестандартной формы для нового проекта. Какого именно? Начальство не сказало. Ибо секрет. И для кого заказ – тоже секрет. Хотя с учетом того, что мастерская была имперской, догадаться, кому потребовался новый артефакт, труда не составляло. Но я предпочитала держать эти умозаключения при себе. Со злостью было тяжелее: та так и рвалась наружу.
Потому что буквально вчера я сдала проект, над которым работала несколько месяцев, и рассчитывала, что хотя бы на неделю мне дадут небольшую передышку, позволят разгрести накопившуюся текучку… А тут – новое задание и, как всегда, сверхсрочное, сверхобъемное, сверхважное и еще много чего сверх-. Но главное – сверхурочное. Последним от поручения буквально разило, как от шелудивого блохастого кобеля – псиной.
Предчувствие не солгало: весь день я просидела над черновыми расчетами, не разгибая спины, и опомнилась, лишь когда зал опустел. Больше двух десятков столов – и только над моим горела лампа, освещая кипы исписанных листов.
Глянула на часы, которые показывали половину десятого вечера. Нет, если просижу еще хотя бы немного, то придется нанимать извозчика. Деньги на последнего, конечно, были. А вот желание тратить их впустую – нет. Конечно, как гласит поговорка, труд и из лошади сделал кентавра. Однако императором тот так и не стал, оставшись где-то на обочине расовой эволюции. Вот и я не горела желанием перерабатывать.
Так что, подхватив сумку, сложила все исписанные листы в выдвижной ящик и выработанным до автоматизма, так что и сама уже не замечала, движением накинула на стол малое охранное заклинание.
