Крепкие, молодые, здоровые ноги, которые не подведут в самый неподходящий момент. Нет боли, к которой я за свою жизнь привыкла настолько, что принимала ее как часть себя и не замечала, пока она не напоминала о себе особенно люто. Мой муж делал лазерную коррекцию зрения — добрый десяток лет с прогрессирующим «минусом» все равно помешал ему вернуться в операционную, — но я помнила, с каким восторгом он смотрел на незнакомый ему ранее мир. Значит, вот так оно и бывает. Все то же самое, но не то.
Зверствовали комары, я лупила себя по открытым частям тела, боролась с желанием снять платок, выданный мне Агапкой, и обмотать им хотя бы шею, но — нельзя. Пока мы идем, две бабы и ребенок, мы не привлекаем внимания. Простоволосая баба с ребенком — событие, необходимо остановиться и расспросить, а после — растрезвонить итог расспросов по всей деревне.
Кончился реденький молодой перелесочек, мы вышли на проселочную дорогу, выплыла из-за дальнего леса луна, уставилась на нас с интересом. Ветерок на открытом пространстве был посильнее и сметал комаров, я вздохнула с облегчением, Агапка тоже повеселела, указала налево, потом направо:
— Вона, барышня, дорога чугунная там и пройдет, — пояснила она, но я видела только холм. — Лукищево-то не тронули, а наше Соколино забрали. Не все, не все, — прибавила она, видя мое недоумение и истолковывая его по-своему, — но уж как есть. Обратно не вернешь.
Вот о чем говорила Настя. Власти задумали строить железную дорогу, часть путей должна была пройти по помещичьим землям, и многие помещики, как и моя мать, отказались продавать угодья добровольно. Император, не будь дурак, земли изъял принудительно, а выплата, которую мать получила из казны, оказалась уже не такой щедрой, ее хватило лишь на погашение процентов.
Идиотка. Спорить с государством в этом вопросе — все равно что из чистого упрямства лечь под асфальтный каток. Она могла бы не только получить хорошие деньги, наверняка ведь изначально предлагали превосходную компенсацию, но и выгодно поучаствовать в строительстве и эксплуатации. Судя по тому, что был издан указ, упертых было пруд пруди, но что ожидать от дворян — сплетни, балы, кредиты и адюльтеры.
— Сюда, барышня, — Агапка поманила меня за собой направо, а я остановилась. Живот неприятно потянуло, как при знакомых ежемесячных болях, и от них прежняя я несколько лет как успешно избавилась, но эта боль была рьянее.
Хуже всего, что в моем положении ее быть не должно.
— Стой, — попросила я, улыбаясь Аннушке, но губы прыгали от страха и неизвестности. Что мне делать и чем все кончится, если боли не прекратятся? — Скажи, куда мы идем?
Изо всех сил я делала вид, что мне просто жарко, и капля пота по лбу течет из-за повязанного платка. Я утерла пот лихо, гусарским жестом, и, опустив руку, незаметно помассировала живот.
— В Лукищево, — Агапка посмотрела сперва на путь, который мы успели проделать, а затем вдаль, на дорогу, которая лишь предстояла. Возможно, она и при свете дня видела неважно, что говорить о темноте, или была дальнозорка — мое перекошенное лицо ее не взволновало. — Только не в Нижнее, а в Поречное. Там устрою тебя у Феклы.
— Там есть доктор?
Глупость я спросила, доктор есть, но мне ему нечем платить, и он не явится. Тем более невероятно, что он даже за деньги отправится в крестьянскую избу, если его не вызовет к занемогшему крепостному помещик. Агапка замахала руками и такая, косматая, стала очень похожа на совершенно не злую Бабу-Ягу.
