Выхожу на Дворцовую площадь. Жизелькина радостно мчит навстречу, умудряясь по пути проделывать балетные па. Прохожие оборачиваются на её изящную, стройную фигурку, облаченную в элегантность и бренд. Сияющие счастьем на пол-лица глаза. Распахнутые объятия.
– Привет, моя любимая! Как я рада тебя видеть! – прижимается она ко мне холодной щекой. – Дай я на тебя посмотрю?
Настя отстраняется на минуту. Критическим взглядом скользит по моему лицу и фигуре.
– Исхудала – жуть!!! Молодец! Так держать! Это по-нашему – по-балерински! А вот лицом – прости, пожалуйста, за откровенность – пора бы уже заняться. Все-таки нам не по 25 лет. Отведу тебя к своему чудо- косметологу. И не думай отпираться. Приведем тебя в изумительный порядок!
Я смотрю на Настю с восторгом и любовью. Она – мой «вечный двигатель». Появляется, как луч солнца, в перерывах между гастролями и насыщенной личной жизнью и расцвечивает моё однообразное существование жизнерадостными красками. Привозит модные шмотки из-за границы, водит на спектакли и в музеи. Стоматологи, парикмахеры, визажисты, мастера маникюра и даже профессиональные фотосессии – все это приходит в мою жизнь от неё. Вот и теперь к косметологу вести собралась. Я благодарно улыбаюсь. Настя – воплощение всего, что со мною в этой жизни не случилось. Профессиональная балерина, упорным трудом сделавшая достойную уважения карьеру. Перетанцевала весь классический репертуар как прима. Последние 10 лет служит в Мариинке. Объехала весь мир. Каждый год на гастролях в моей любимой Японии. Не жизнь – мечта… Моя несбывшаяся мечта! И тут, совсем не кстати, из неясной глубины моих ощущений медленно и плавно выплывает на авансцену и торжественно застывает в величественной позе Зависть. Сегодня она в зеленом. Длинное платье блестит в свете софитов. Шлейф, если смотреть с верхних рядов балкона, застыл на полу в форме знака «вопрос». На плече, как огромная, переливающаяся изумрудами брошь, сонно шевелится жаба. С выпученными глазами и клокочущим подбородком жаба производит гнетущее впечатление. Её заунывное урчание нарастает, заполняя всё моё существо.
– «Почему? Почему мне нет удачи? Почему мне счастья нет?» – глубоким меццо-сопрано вступает в такт жабьего аккомпанемента Зависть, все плотнее окутывая меня мучительными поражениями прошлого…
В Вагановское училище меня приняли сразу.
– Хорошие данные у девочки, – сухо сказала Агата Ивановна маме. – С этим можно работать.
Мы смаковали эту фразу на все лады, как высшую похвалу и манящее обещание блистательного будущего. Мечта сбылась! Все преграды позади! Высота взята! Мне десять лет. И я – учусь в Академии Русского балета имени Агриппины Яковлевны Вагановой. Ура! Впереди благородный труд, редкая профессия, сцена и, конечно же, головокружительная карьера!
Мы были так счастливы и увлечены настоящим, что никакие промозглые непогоды Питера, никакая враждебность соседей, некоторых одноклассников и педагогов не могли унять наш неуемный восторг и воодушевление. Как будто в сказочном сне сбывшейся мечты мы жили два года. И ничего, ну ничего не предвещало трагедии, которая перевернула мой мир и мои, нет, наши с мамой планы на блистательное будущее. Всё, что произошло в тот судьбоносный период, я вспоминаю краткими эпизодами, перемежающимися провалами серых будней…
– Делаем складочку! Глубже! Глубже! Что вы корявые-то такие? Попова! Я сказала – глубже!
