– Гетун теперь ходит к вашей Шурке Сальниковой, – сказала Зоя.
Рассказ девушки возмутил Алёшкина, а она, наоборот, ничего особенного в этом не видела и даже дала ему понять, что, если бы что-нибудь подобное произошло между ними, она была бы не против.
Но, видимо, Борис ещё не созрел для такого шага. И если целовался и обнимался он довольно охотно, то сама мысль о какой-либо большей близости, в особенности с данной партнёршей, ему пока ещё в голову не приходила. После этого рассказа он под всякими предлогами стал от свиданий уклоняться и являться на них всё реже и реже.
А вскоре они прекратились и совсем, этому помог следующий случай.
В начале декабря в пятый класс приняли новую ученицу – дочь сторожа школы, Ольгу Кантакузову. Раньше она училась в учительской семинарии, но из последнего класса ушла, сойдясь с каким-то каппелевским офицером (Военнослужащий подразделения белой армии под командованием В. О. Каппеля – прим. ред.), тот, убегая за границу, её бросил. Некоторое время она жила во Владивостоке, а потом решила стать учительницей. Для этого ей необходимо было иметь среднее образование, вот она и приехала к отцу, чтобы закончить в шкотовской школе учение. Её приняли, ведь она была дочерью сторожа школы.
Это была девушка лет двадцати двух и, конечно, превосходя по своему возрасту всех одноклассников, она могла сойтись только с такими же великовозрастными учащимися, как Пырков, Кравцов и Колягин. Они составили прекрасную компанию отстающих, постоянно служивших предметом обсуждения по поводу успеваемости на всех педагогических советах. Кстати сказать, как секретарь комсомольской группы школы, Алёшкин принимал участие и во всех педагогических советах.
Кантакузова, собственно, уже взрослая женщина, отличалась какой-то особенно яркой красотой. У неё был правильный нос, большие чёрные глаза, ярко-малиновые губы и роскошные длинные чёрные волосы, закрученные в замысловатую причёску. Единственное, что её немного портило, это очень крупная фигура: ростом с ней мог сравняться только один Пырков, а по объему её бюста и фигуры она могла соперничать с Варварой Самойловной Шунайловой.
При появлении Ольги в классе все вообразили, что это какая-нибудь новая учительница, и порядочно удивились, когда вошедший с нею заведующий школой, доходивший ей едва до плеча, представил её, как их нового товарища.
Ольга оказалась родственницей Зои Мамонтовой и, конечно, буквально через два дня уже знала о романе Зои и Бориса.
Мы ещё не сказали о том, что у Кантакузовой, проведшей порядочно времени в солдатской среде, выработались грубые манеры. Она порой употребляла такие словечки, что великовозрастные парни подымали весёлый гогот, девчонки затыкали уши, остальные ребята смущённо замолкали, а бедный Коля Воскресенский, вообще-то прозванный в классе красной девицей, краснел до кончиков ушей.
Так вот, эта Кантакузова, уж неизвестно, по собственной инициативе или по просьбе Зойки, решила открыть несмышлёному парню глаза. Как-то, около китайской лавки встретив Бориса, спешившего на свидание с Зоей, остановила его и сказала:
– Ты это куда? К Зойке на свидание спешишь? Ну, торопись, торопись. Да не тяни ты с ней волынку! Неужели ты не понимаешь, что ей надо?
Эти слова оскорбили и возмутили юношу.
– С чего ты взяла, что на свидание? Лезешь не в свои дела, иди ты к чёрту! – и он, не оборачиваясь, быстро зашагал прочь.
