Летом, в мёртвый сезон отпусков Ирина попала на презентацию инвестиционного проекта фармацевтической фирмы, где в очередной раз встретила Харина. Делать им было нечего – они оба ничего не понимали в химии и предъявляемых теперь к фармацевтическому производству международных жёстких регламентах и проболтали друг с другом час, пока не сбежали с фуршета в ресторан с джазовым трио. Тем не менее, Ирина, внутренне сравнивая себя с Золушкой и смеясь сравнению, к полуночи была дома.
Ковыршин спал на диване одетым; видимо, ждал её и заснул. Она почувствовала необычную жалость и нежность к нему. После разговоров с Хариным ей был нужен мужчина. Она разбудила Сергея. Ночь была на редкость страстной.
7.
Удивительное дело – в России всегда чувствуешь наличие опасности. Это чувство то притупляется, то становится острее. Как только уезжаешь на Запад, оно исчезает.
Именно за этим толпы российских туристов регулярно пересекают границы. Природа в России красивее, леса величественней, история богаче, реки и озёра глубже и больше… Любовался бы этим всю жизнь. Но только залюбуешься, как тут же прилетит по голове. От бандитов, милиции, пьяного соседа; взорвётся газовый баллон на кухне, попадёшь в такую рытвину на дороге, что останешься без подвески… впрочем, какая разница? кругом засады. Всё время как на войне.
Зачем я сюда вернулся? Чего мне не хватало на Западе среди узкого круга уехавших и всеми силами пытающихся приспособиться в США стажёров, пока ещё не эмигрантов? Молодые историки стран Восточного Блока… Да, мы, русские, конечно, дерьмо, зато украинцы, белорусы, грузины, прибалты – вот это настоящие народы! вся их история, правда, опять-таки была написана русскими, да и народов-то самих сейчас бы, того и гляди, не было чисто физически, но ведь это не повод уважать Россию, напротив. Нам только дай волю, и мы такое вам покажем! Теперь-то мы знаем, кто нам мешал национальную историю творить на иностранные деньги.
Как это всё было противно. Оказалось, что у меня есть принципы. Вот уж о чём и не подозревал. Пришлось уйти из профессии. Но я мечтал писать, понимаете ли. Открывать людям глаза. И в результате стал репортёром. Между прочим, я стал американским репортёром, и это была хорошая школа.
Что я хотел найти на родине? Да всё. Я думал, что теперь я много чего умею, никакое издание периодической печати не откажется от услуг такого замечательного парня. Я хотел денег и славы, думал заняться литературой и философией, чтобы отличаться от соотечественников, которых объединяет между собой единственно всезнайство и самодовольство, эта ещё Чеховым описанная всепобеждающая ограниченность несостоявшихся Остапов Бендеров. Я хотел любви, а не добрых отношений с моей гёрлфрендой. Я хотел найти друзей, а не сослуживцев.
И – что мне удалось? Почти сразу же мне пришлось ориентироваться на деньги. Пишу только колонки и репортажи. Думал, что встретил большую любовь – оказалось, увёл жену у богатого мудрого человека. Сама она теперь время от времени сожалеет о бывшем муже и своём неразумном молодом поведении.
Любовь – это когда отдаёшь и не требуешь ничего взамен, тебе приятно отдавать всё любимому человеку. Отдавать-то мне приятно, однако я, как оказалось, очень даже многое хочу получить взамен.
Мы пытались разговаривать с Ирой об этом. Она, похоже, искренне не понимает, чего я от неё хочу, – ведь жена изредка готовит пищу, пользуется стиральной машинкой-автоматом и гладит мне рубашки, убирается в квартире… Ира прилично зарабатывает в нашем агентстве и не берёт у меня денег на свои развлечения. Что ещё может быть нужно мужчине?
