В тот день родители и поняли, что средний у них сын. Поначалу расстроились. А потом поняли: хорошо! Значит, середина будет. Не большой, не больной. А средний. Средний сын. Хорошо.
Так и жил я, так и рос. Бегал ни быстро, ни медленно. Ел ни много, ни мало. Нормально ел. Нормально рос. На ноги встал и ходить начал. Заговорил не рано, не поздно, а как время пришло – так и заговорил. Место свое с малых лет знал. Не в начале, не в конце, а посередине. Мать когда гладила по голове, так и говорила: золотая ты моя середина! Сына! Сына-середина.
Так и вырос. Выучился, обучился. Знания получил. Не много, не мало, а столько, сколько нужно. Звезд с неба не хватал, как говорится… Звезд не хватал, а что нужно брал.
Детей нарожали. Не много, не мало, а двоих родили. И нужды не испытывали. И роскоши сильной не знали. Так, нормально жили. Средне. Средненько. Как полагается.
Подвигов в жизни не совершал. Но что совсем подвигов не было – такого тоже сказать нельзя. Вот было раз, помню. Помнишь, Глеб?
Однажды в походе, у костра, когда я еще неженатый был – помнишь, Борис, помнишь, Игнат? С Глебом вы рассорились сильно. Двое друзей рассорились сильно, из-за девушки одной. Потому что решить она никак не могла, с кем из вас ей быть. Сильно красивая была. Долго ссорились, ругались. Борис слишком страстный был, а Глеб вспыльчивый. Никак решить не могли. А она в стороне стояла, довольная, думала: кто сильнее окажется – с тем и останусь. А я спокойно на все на это смотрел. В центре сидел, между ними, сидел и смотрел. Сидел-сидел и понял, что не должно быть так. Нехорошо это. Взял и ударил в лицо кулаком – одного и второго. Кулак у меня нормальный. Не маленький. Взял и еще раз ударил – по разу каждого. Упали без сознания оба. Девушка та красивая подходит ко мне и говорит: забери меня, возьми меня. Нет, говорю. Плохая ты. А мне не плохая, не хорошая, мне средняя нужна.
Так никому она и не досталась. Ни Борису, ни Глебу, ни мне. Наутро тогда проснулся я и думаю – а что хорошего я сделал? Подвиг что ли – двух друзей кулаком ударил, девушки красивой обоих лишил. Да и ее обидел, отказал ей. А потом подумал: правильно все сделал, хорошо. Девушка та плохая была. А друзья друзьями остались. Девушка та еще долго мне в любви признавалась. Все хотела женою моей стать. Только другая женой моей стала. Среднюю нашел себе. Подходящую. А друзья друзьями остались. Так вот и сейчас вместе здесь, снова у костра. Борису пятьдесят, Глебу пятьдесят. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.
А огня я не боюсь. Костер даже не всегда тушу. Потому что знаю, что средний я. Середина. Отец Петра другой был. Не такой, как я. Другой.
Рассказ Бориса о молодости
Борис. А я думаю так: отец Петра огонь на себя принял, чтоб со старостью разговора не начинать. Заранее разговор закончить. Раньше, чем придет она – старость. Чтоб молодость не ушла. Молодым хотел остаться – вот и принял огонь на себя. Так я считаю. Не вижу причин больше.
Потому что мне как никому известно, что она такое – молодость.
Я вот всю жизнь стараюсь тело свое в порядке сохранять. Мне пятьдесят, а до сих пор двадцать семь дают. Что сыну уже двадцать семь – никто не верит. Не верит никто – и правильно. Я и сам не верю, что пятьдесят мне.
Но не в теле дело, как говорится. А как говорится – так и делается. Душой не стареть нужно. Вот что немаловажно. Одни только упражнения здесь не помогут, хоть и делаю я их много. Каждый день много еще чего делаю. Все, что можно для тела. Как говорится, что ни дело – то для тела. А как говорится – так и делается. Чтоб не пятьдесят давали, а двадцать семь.
