Читать онлайн Дмитрий Пинхасик - Нерусский новый русский – 2

«Б. А. М.»

Году в восемьдесят девятом появился Валерка Чудай. Привёл его товарищ один – Борода-Саня. Чудай работал на «Б.А.М.-е»: Байкало-Амурская магистраль, огромной, бесконечной стройке Советского Союза. Тема была такая: людям, работающим на этой ужасной стройке, которая длилась десятки лет и простиралась по непроходимым лесам и болотам, надо было что-то давать, какую-то «морковку». В ином случае в этих сложных условиях оставалось бы всё меньше и меньше тружеников. Как и с гражданами, соглашавшимися ехать на север за зарплаты по семьсот рублей в месяц, на БАМе договаривались деньгами, но существовали и другие льготы, которые государство неплохо использовало. Например, вместо выплаты части зарплат, начисляли человеку на специальный счёт деньги и через несколько лет, когда там образовывалось тысяч семь-восемь рублей. Бригадир шпалоукладчиков, например, получал драгоценнейшую бумажку. Называлась она «чек», в ней была прописана модель жигулей, которую он может получить в магазине. Трясущимися руками это сокровище показывали всем, кому доверяли и перечитывали по много раз не менее трясущимися глазами. Магазин находился прямо недалеко от завода, в Тольятти или в Самаре. Еще труженик мог обратиться за отовариванием в магазин в своём городе по месту прописки.

Государство неплохо зарабатывало, оно несколько лет недоплачивало зарплату человеку и не начисляло никаких процентов. Теперь же оно рассчитывалось с тружеником своим товаром, еще и с наценкой. Ведь машины продавали отнюдь не по себестоимости. Надо, правда сказать, что на чёрном рынке жигули стоили процентов на пятьдесят-шестьдесят дороже. В этом и был основной заработок шпалоукладчика! Он знал, что за четыре года заработает эти проценты, если продаст тачку после получения. Рабочий также мечтал о том, что может быть не будет проживать и пропивать оставшуюся после отчислений на машину зарплату. Подкопит, разбогатеет и тогда сам вернётся к себе в городишко или село на тачке, чем поразит всех в самое сердце и мозговые полусферы! Женщины будут бросаться к нему на лобовое стекло, виртуозно сбрасывая лапти и мешковину, в которую они одеты. Понятно, что вторая часть плана была абсурдом: срывалась обычно, и все, что не вычиталось на машину – пропивалось. Вот тут и пре вращалась тачка в накопительный счёт, который надо было окешить: куда-то продать. Бонус для бамовцев был в льготной, ускоренной очереди. Обычный, городской труженик, как я писал ранее, стоял тоже в очередях на квартиру и на машину, тоже недополучал часть зарплаты, но шанс получить машину был размазан лет на восемь-пятнадцать, а квартиру – на пятнадцать–двадцать. Можно было стоять и в бесплатной очереди на квартиру двадцать- двадцать пять лет, но при средней продолжительности жизни в семьдесят вполне реально было и не дождаться обладания собственным туалетом и кухней. Странная система противостояния рынкам. Ведь государство могло просто поднять цены на машины и квартиры в соответствии с спросом и продавать сразу конечному потребителю, забирая наценку себе. Но вместо этого все стояли в очередях и ждали, что один, или два раза в жизни наконец крепко заработают на спекуляции. При этом вся информационная система страны ежедневно напоминала гражданам, что спекуляция это ай-яй-яй, что это статья в уголовном кодексе. Поймаем и посадим! Вот такая парадоксальная была структура. Так называемая «нерыночная экономика».

Итак, вернемся к началу главы. Месседж Валерки Чудая, знакомого Бороды, был прост: «Я сам бамовец, вот продал свой чек Сашке-бороде, вот видите, он на семёрке вишнёвой. Видите, как он непомерно крут! Так что надо собрать денег и поехали все на БАМ! Не строить железку, а моих корешей уговаривать, скупать у них чеки подешевле и ехать получать тачки в Тольятти или в города, откуда продавцы родом. Я там всех знаю, все в очередях стоят и чеки получают.» Конечно, Валерка за свои услуги просил процент, но заработок из названных им сумм все равно оставался приличный.

Мы собрали чемодан денег, сели на самолет и полетели куда-то в другую часть земного шара. Началась новая жизнь в поездах, самолётах и машинах…

БАМ был ужасен! Наверное, из-за этого он сполз по земной коре куда-то так далеко, чтоб никто и никогда его не знал и не видел, но не тут-то было. Коммунистическая партия догнала его и там и высадила на его спину своих членов. Очленившись, спина зашевелилась. Бедные люди рубили лес и строили из него по несколько изб и школу с магазином. Такой конгломерат получал любое, абсолютно случайное название и соответствовал на какой-либо железнодорожной станции. Видимо, на ней сначала жили те, кто прокладывал железную дорогу в этом районе, а потом оставались гроздьями какие-то россыпи их детей, женщин и пенсионеров в ожидании, когда шпалоукладчик состарится и вернётся в избу доживать и пить водку со всеми остальными. Понятно, что он мог случайно и в другую избу вернуться, ну это уж детали.

Итак, Валерка начал водить на встречу к нам самых разнообразных работяг. Описать этих персонажей мне сил не хватит, да и лучше, чем у Ильфа и Петрова, сделать это сложно. Все беседы, конечно, начинались и проводились с непрерывным потреблением водки и самогона. По итогу мы откупили два чека. Мы стали самыми родными братьями с этими неповторимыми индивидуумами. Обещали приезжать друг к другу в гости все время и всегда! К чекам какой-то лесной нотариус, тоже отхлебнув немного водки, выписал доверенности.

Представитель власти был почему-то в зимней шапке, несмотря на лето и в разных моделях, если можно так выразиться, обуви на своих ногах. На физиономии персонажа наблюдались не только отзывы жизни о его личности, но и самые разнообразные грязевые пятна, явно свидетельствующие о беспокойном и деятельном характере.

Закончив процедуру и пожевав в закуску картошку, о которой у меня было крайне пронзительное подозрение, что её забыли сварить, уж больно грязная она была и как- то сильно хрустела, король закона, поглядывая на нас слипающимся глазом, предложил идти к нему в амбар. Поговорить о делах! Так сказать, один на один, чтоб никаких лишних ушей! Идти в амбар, было неохота и мы стали уговаривать его говорить здесь, так, как все свои. Поедая сырую грязь, нотариус предложил нам достроить его амбар для свиньи и навоза с сеном, за сто рублей! Выслушав столь неожиданное предложение, скрывая, как только можно ржач, мы стали мягко отказываться, придумывая, как нам казалось вполне обоснованные причины. Мы говорили, что нам надо завтра уезжать, что мы никогда не строили в Питере ни амбары, ни даже собственно свинарники. Я демонстрировал якобы отсохшую с детства руку, неспособную ни на один амбар в мире и тому подобное. Однако объект похоже был нужен и начало строительства было уже неминуемо намечено прямо на сегодняшний вечер. Видимо сроки горели! Упырь засунул себе зачем-то в рот целую луковицу и вдруг схватил доверки со стола, небрежно смяв их в своих грязных лапах. От неожиданности мы схватили его за руки. Он мог порвать доверки, или съесть их вместе с луковицей. Далее диалог с мычащим лукоедом ничего не давал. Так было минуты три, пока он не разжевал наконец продукт! Следующим заманчивым предложением для нас, естественно после заливки ещё стакана было венчание! Да, да читатель, это не ошибка. Поплевывая остатками овоща, сквозь ядовитое облако около головы, нам объяснили, что мы должны были идти за невестами прямо сейчас, в окружающий нас тёмный лес, с пятью избами местного населения. Привести их прямо сюда, а наш папа римский уже начал требовать у хозяев избы крест и какой-нибудь фартук! Перспектива нас почему-то не устроила. Я не помню, как мы выпроводили этого лешего восвояси, но в конце концов кто-то из местных ушел в ночь, обнимаясь с ним под звуки напеваемой ими Софии Ротару:

«Ты, я, он, она, вместе целая семья!…» Оставшиеся в избе тоже попели несколько раз эту замечательнейшую песню и не вспомнив, к счастью, никаких других, так и не дотанцевав, вырубились.

Теперь мы могли лететь по местам жительства шпалоукладчиков: в Донецк и Днепропетровск, Хабаровск и еще в какой-то запредельный город, который я уже даже и вспомнить не могу. Может быть, его вообще уже и нет, замело снегом, например, и всё…мы слава Богу чеки не купили! Расспросив про географию у окружающих, решили, что Украина поудобнее будет. Там надо получить оформленные на шпаловцев тачки и переоформлять их на себя, как бы по тем же доверенностям. Ну, если эти доверенности в магазине не заберут, например, или согласятся в магазине по ним переоформлять, ведь в них нет еще никаких данных самих машин!

Мы схватили чеки и помчались в Питер.

У нас родилась гениальная мысль, как упростить геморрой с ездой и летанием по всем городам, с разборками в этих городах с ГАИ. У меня была знакомая нотариус Маша. Молодая, симпатичная дева, которой явно нравились мои шуточки и намёки, которыми я посыпал её головную укладочку.

Дело оставалось за малым, или можно сказать, за Машей. Ее надо было уговорить выписать доверенности от шпаловцев, но только написать в доверках их питерские адреса вместо настоящих. По таким доверенностям мы планировали сразу вписать при получении тачек эти адреса в справки, а, следовательно, получить возможность поставить их на учёт сразу в Ленинграде, не гоняя по бескрайней Россиюшке в подреберья, где проживали наши БАМовские братья! Машута не подвела! Я, конечно, обещал жениться и усыновить её ребёнка, но это было в тот момент мелочью!

Перебраться в Украину нам пусть и небыстро, но всё же удалось. Какого же было наше удивление, когда пышноволосая очкатая дамочка, посмотрев на наши чеки, предложила нам заглянуть к ней в кассу через месяц–полтора! «Как же так?! здесь же написано чётко и понятно: выдача машины!» – недоумевали мы.

«Нет машин сейчас!» – закрывая окошко, пробубнила доблестная работница сказочного магазина… Мы судорожно стали пытаться разговаривать со всеми живыми людьми на этом острове спрятанного счастья. Все устало показывали нам обратно на закрытое окно. Стало как-то понятно, что бычить здесь бесполезно. Мы вышли обратно на улицу и начали искать задний проход, или, вернее сказать, вход. В России он всегда и везде был. Вот они железные ворота на парковку, где видны те самые стальные кони, которых нет! А вот и секретные люди, которые имеют право там ходить и что-то делать! Я примкнул лицом между прутьев и начал полукриком шептать: «Брат… Молодой человек! Можно вас на секундочку! Мужчина…»

И вот через час, когда стало понятно, что никто к прутьям никогда не ходит, какой-то небожитель потустороннего мира, пренебрежительно дымя сигаретой, начал меня осматривать. Я в спешке начал тараторить про нашу ситуацию. Человек молчал, сплевывая в мою сторону и поглядывал по сторонам. Я повторял всё про чек и про машину уже третий раз, вплетая для важности свою свадьбу, рождение детей и родителей, возможно, даже скоро ожидаемую собственную смерть. Всё это должно было быть аргументом для необходимости получения машины.

«Триста, и то не обещаю.» – вдруг произнес мужик.

Я запнулся и от неожиданности, начал жевать свой язык зубами:

– Что, что триста? Что?

– Очередь протолкнуть. Ты майский, а сейчас февраль отовариваем, – он опять плюнул в мою сторону, в этот раз почти на мои ботинки. Ну ладно, некогда мне, – стал разворачиваться от меня король автопрома. Стой! – закричал я, понимая, что это похоже мой единственный шанс. На чеке была красиво выписана «девятка»– самая крутая тачка того времени. Король предложил пятёрку или восьмёрку. Быстро и чётко объяснив, что другого пути нет. Попрыгав вокруг тёмных личностей ещё дня полтора, мы получили наконец на пыльную гравийную парковку девятку. За модель, которая черным по белому красовалась в чеке, тоже пришлось дать крепкую взятку.