– Почему же… – мужчина думал. – Могу. Я там был. Я всё видел. Да и не только видел, – он говорил медленно, выбирая самые простые слова и делая размеренные паузы.
Она продолжала смотреть в сторону. Её лицо не выразило ничего, ни изумления, ни гнева.
– Мы договорились встретиться, наверно, я его попросил. Не помню, зачем, может, мне страшно захотелось поговорить с тобой, узнать о тебе хоть что-то, но только не видеть, ни за что не видеть, вот я и использовал его как информационный суррогат, что ли. Ну, не помню я, почему. Он не хотел сначала. Потом сказал: как раз поеду от матери, могу сойти на станции, вот и поговорим до следующего поезда. А я забыл, действительно забыл. Если бы помнил да готовился – сидеть бы мне в тюрьме или где похуже. Но тут напился с ребятами и извалялся в снегу, промок весь. Начал искать, во что переодеться, да и нашёл доху какую-то, от работяг осталась, наверно. А когда бежал через столовую полуодетый, вдруг прозвонили часы, и я – ба, мне же на станцию! В чём был выскочил на улицу, а там, как нарочно, грузовик. Ну, я махнул рукой и залез. А шоферюги тогда были – не чета нынешним, подвёз меня и слова не сказал.
Выскочил я на платформу, а он уже там. С пол-литрой, между прочим. Ты же помнишь, он не дурак был на этот счёт. И говорит мне: мол, взбрызнем за ради праздника и такой погоды. Взбрызнем, говорю. А он потом продолжает: все ж не чужие мы с тобой, как на это не посмотри. И вот тут меня внезапно взяла злость. Чёрная, жуткая. Не чужие, говорю. И хрясть ему в нос. Действительно, пьян я был, иначе никогда б… Он-то меня раза в три покрупнее был. Да. И он поднимается – так, говорит, значит, мужской разговор у нас получается. Я отскочил к перилам, жду, пока он отряхнётся, и протрезвел сразу. Тут вдруг гудок – поезд. Мы словно по команде обернулись, смотрим на этот прожектор, но я каким-то образом оказался у него за спиной. И тут в меня словно дьявол вселился, как я это сделал, не знаю, а вот оттолкнулся изо всех сил, прыгнул и пихнул его. А до края там далеко было, да только заскользил он, руками, как сейчас вижу, замахал, а на самом деле только ускорился, наверно. Нарочно так не сделаешь – прямо под колёса рухнул.
Мужчина замолчал. Потом медленно потянулся за сигаретой и долго её раскуривал.
– Как же… – женщина говорила с трудом, – как же они тебя не поймали?
– Не знаю, – мужчина выпустил дым. – Честно, не знаю. Но думаю, что повезло. Прямо-таки зверски повезло. Он ещё не долетел, а я уже мчался назад сломя голову. И сразу со станции на дачу рванул, не разбирая дороги, прямо по целине снежной. Никогда в жизни так не бегал. А назавтра опять снегопад – всё и замело. Да к тому же тот грузовик, что меня подвозил, так и не нашли. И не искали. И получилось как: я меньше чем за полчаса в пьяном виде сбегал на станцию, убил голыми руками парня, что меня бы одной левой мог… Да и… Ну так что уж теперь… Я же с Маришкой в ту ночь… И обуяло меня прямо зверство какое-то – чего я с ней только не вытворял. Она чуть с ума не сошла. И следователю сразу: мол, всю ночь с ним провела, от захода до восхода и без перерыва. Но всё равно повезло, в те времена и без вины виноватых, сама знаешь, за ушко да в тёплые края…
– Как, кстати, Маришка? – женщина по-прежнему говорила будничным, лишённым эмоций голосом.
– Нормально. Я звонил ей на той неделе. Внук у неё женится. На свадьбу звала.
