Мужчина встал.
– Пойдём, я тебя провожу до палаты. Уже темнеет.
Она тоже приподнялась.
– Героя, говоришь, не получилось? – сказал он не то вопросительно, не то утвердительно. – Наверно. Теперь всё это вообще выглядит нереально. Как я смог такое вытворить – это я-то, тихий и осторожный книжный червь?
– Да, – усмехнулась она. – Если бы тебе тогда кто-нибудь сказал, что всего через десяток лет ты начнёшь лихо ухлёстывать за многочисленными студентками, то ты бы тоже не поверил.
Мужчина не ответил. «Конечно, – думал он, – студентки. И, кстати сказать, аспирантки. Ты знаешь меня, ты очень неплохо знаешь меня, но я, я-то знаю тебя даже слишком, даже чересчур хорошо. Как тебе было нужно это признание – признание, что из-за тебя не просто могли убить, а действительно убили. Ты прямо засияла. Тебе лучше. Тебе легче. Неужели так проще сводить счёты с жизнью? О, мой бог, ведь из-за этой истории ты прожила совсем не так, как могла. Но что бы было? Ты бы вечно металась между нами, находя во мне одно, а в нём другое, и мы без конца лезли бы из кожи вон, чтобы угодить своей королеве. И это длилось бы годами. А так получилось по-моему: и ты, и дети, и всё остальное. Я выиграл, и поэтому теперь ты хочешь, чтобы грех тоже был моим. Пожалуйста. Мне не жалко. Пусть будет».
«Но ведь он тоже тебя прекрасно понял, он был вовсе не так глуп, просто немного груб и негибок. Не привык, понимаешь, к сложным душевным переживаниям. Я сначала даже ошалел, когда он позвонил и стал уговаривать встретиться, соглашался приехать на станцию, пускай только на десять минут. И я действительно забыл, всё – правда, и про случайную машину тоже. Выбежал на перрон, да. Увидел его, и почему-то сразу понял – ох, не к добру это. И никогда не забуду его лица, когда он сказал: «Оставайся ты. Иначе это не кончится никогда. Она не любит меня, она не любит тебя – я это могу понять. Но она ещё и любит меня, и всегда любит тебя – даже, когда меня обнимает. Так я не могу. А ты сможешь». Вдруг засвистел гудок, и он обернулся. И пока я думал, пока пытался протрезветь, а я действительно был пьян, поезд почти поравнялся с нами, и он крикнул мне: «Обещай, что ты о ней позаботишься!» – «Да», – сказал я, а что я ещё мог сказать? – «Обещай, что с ней ничего не случится!» – крикнул он снова, и я опять сказал: «Да», – и вот тут он оттолкнулся и прыгнул».
* * *
– Добрый день, – он приподнял шляпу, увидев приближающегося к ним доктора. – Как наши дела?
– Прекрасно, – бодро улыбнулся тот. – Вы не могли бы потом ко мне зайти?
– Да, конечно, – легко согласился мужчина. Врач скрылся за поворотом коридора. Мужчина внимательно за ним следил.
– Ну и как же ты прожила со мной все эти годы? – вдруг повернулся он к своей спутнице. – Всё время, как ты говоришь, зная обо всём? Или чувствуя?
Она подняла голову. – Я полюбила тебя, – сказала она. – Опять. Но по-другому. Во многом из-за детей. У тебя получились замечательные дети.
– Да, – сказал он. – Да. Неплохие. Я даже ими доволен.
– Вот видишь, – согласилась она. – А потом, как ты знаешь, мы жили не в самую лёгкую из эпох. И с годами я обнаружила, что ты вёл себя до удивления прилично и никого не предал. Нигде и ни в чём. Я понимала, что ты таким образом замаливаешь свой грех, но ведь какая разница? И тебя так любили все окружающие, может, я от них в конце концов и заразилась.
– Ну, неважно, – они уже стояли у стеклянной двери палаты. – Я постараюсь зайти на неделе.
