– Алекс сегодня заедет за мной вечером, – зевая, делюсь я собственными планами. – Мы вместе поедем на день рождения кого-то из его коллег.
Милана округляет глаза:
– Свидание?
– Не свидание, – спешу заверить я. – Так нужно, чтобы Прокопьев счёл его заинтересованным в исходе дела…
Но подругу не переубедить:
– Свидание-свидание! – с довольным видом она потирает руки. – Тогда сейчас же отправляйся спать. Косметики лучше сна ещё не придумали. А я побуду здесь, встречу домработницу, и выберу, что тебе надеть.
– Не свидание, – зевая, бубню я, поднимаясь по лестнице на второй этаж, под хохот подруги.
В спальне всё тот же бардак, но у меня нет сил, чтобы убрать хоть что-то. Расплакаться тоже не помешало бы, но спать хочется больше. День кажется нескончаемо длинным, как будто с утра прошла целая вечность. Скинув одежду, забираюсь в постель, где даже простынь расправлена, напоминая о том, что даже под матрацем люди Прокопьева пытались что-то найти.
«Оружие, или предметы, использованные в качестве него, вещи Сахарова, тело последнего или его части», – звучит в голове голос мерзкого сусликоподобного следователя.
Сейчас всё это кажется абсурдным до смешного. Обыск, обвинения, допрос. Тем не менее я каким-то образом оказалась втянута в этот цирк и лишилась телефона, машины и денег. И чуть не лишилась свободы. Временно, конечно, но всё же.
Зато вечером у тебя «не свидание».
Не свидание. Но я снова увижу Алекса. Мне стоило бы обидеться на него, разозлиться, убедить себя в том, что Волков совершенно мне не подходит. Но отчего-то не получается. И, засыпая, я жду этого «не свидания» с таким трепетом, с каким ещё ни одного свидания в жизни не ждала.
Глава
9.
Три
слова
Walking on Water – Astyria
Во сне на меня снова сыплются сверху сухие комья земли, а к стоя́щим над ямой добавляется Прокопьев, зловеще шепчущий «это ты убила Сахарова, и я это докажу». Сам Никита тоже здесь, живой и здоровый. «Никогда тебя не любил и не хотел», – ухмыляется он и бросает вниз целых две горсти.
Я равнодушно смотрю на происходящее. Зачем-то повторяю мысленно каждую фразу. Слова скачут в сознании, словно мячики. Миндаль в глазури кончился, да и неудобно его грызть, когда повсюду земля. Забивается в глаза и нос, пачкает кожу и волосы.
– Лер, пора вставать, – будит Милана, хотя по ощущениям я только что закрыла глаза, чтобы уснуть. – Тебе собраться надо успеть.
За окнами, ещё светло, но солнечные лучи уже оранжево-жёлтые, вечерние, а тени на стенах – длинные. Сонно щурясь, сажусь на кровати и обнаруживаю, что в спальне гораздо чище, чем было. Вещи сложены, а грязные следы на полу отмыты. Искренне благодарю Милану за помощь, но она отмахивается:
– Передам твои благодарности домработнице, она уже уехала. Первый и второй этаж в порядке, но на мансарде она убрать не успела.
Наверху только кабинет, гостевая и библиотека, мне в любом случае пока не до них. Отвечаю, поднимаясь с кровати:
– Это всё равно больше, чем я могла бы сделать сама. Зевая на ходу, отправляюсь умываться. Спускаюсь в кухню, где Милана сварила для нас обеих кофе, и его запах, успевший пробраться в лёгкие, бодрит даже сам по себе.
– У меня есть полчаса, чтобы помочь тебе собраться, а потом поеду домой, – заявляет она, выуживая из вазочки печенье.
– Езжай, если надо, это всего лишь день рождения человека, которого я впервые вижу.
Тоже беру печенье, откусываю кусочек, и крошки сыплются на глянцевую столешницу. Запиваю глотком горячего кофе и понимаю: несмотря на то, что моя жизнь с сегодняшнего дня похожа на театр абсурда, она всё равно прекрасна.
