– Ты откуда? – спросил Нестор мрачного усатого хлопца в австрийской форме.
– С Галычыны мы, – он локтем указал на соседа.
– Кем работал?
– Столяром.
– А ты?
– Зэмлэроб.
– Дисциплинку забыли! – подскочил к ним Ермократьев. – На фронте вы нас, русских, не больно-то жаловали. Император Франц Иосиф вам дороже. Ану слазь!
Приперлись на чужую землю, сволочи, еще и выпендриваетесь!
– Цэ наша, украйинська зэмля, – тихо озвался столяр, сползая с подводы. За ним последовали и те двое.
– Это, елки-палки, русская земля! – горячился Павел.
– Не будем делить. Всех она примет, – заметил Махно.
У него созрела идея, и этот спор был сейчас неуместен.
– А ты кто? – обратился он к третьему пленному.
– С Полтавы.
– Зачем подался к гетману в каратели?
– Мы служим нэ йому, а наший Украйини.
Нестор усмехнулся. Ему понравилось, с каким достоинством отвечал этот мужичок в вышитой, правда, грязной сорочке вместо гимнастерки, жизнь которого висела на волоске.
– Да ты, видать, из богатеньких? У Скоропадского нищие не в почете. Не так ли?
– Мы вси за народ.
– Ну что, Алеша, отпустим? – обратился Махно к Чубенко. – Хай расскажет (он явно не глуп), что мы не живодеры, как их варта.
– Я не против.
– Иди, иди! – поторопил пленного Лютый. Но тот не мог поверить в свое счастье и топтался на месте.
– Просить надо, елки-палки? – гаркнул Ермократьев. – Ишь ты, большой пан. Возьмем и передумаем!
Только теперь полтавчанин пошел, не ускоряя шаг. Ожидал пулю в спину, однако не побежал, терпеливо карабкался по склону балки.
– А с вами… особый разговор, – Нестор ткнул пальцем в грудь мрачного галичанина. – Предлагаю написать обращение к солдатам. Земля, говорите, одна, родная, украинская. Так?
– Так, – подтвердили пленные. Их поразило, как легко отпустили полтавчанина. «Свойи. Царю служылы. От и жалко», – решили они.
– Зачем же тебе, столяру, угнетать гуляйпольских тружеников? Ответь! – потребовал Махно.
– Нэ знаю.
– Может, ты, черная кость, зэмлэроб, объяснишь?
– Офицеры трэбують, и мы прысягалы. А слово трэба дэржать.
– Земля, значит, украинская у вас, а присяга австрийская. Ловко получается, хлопцы. Не-ет, на двух стульях сегодня не усидите. Выбирайте одно. Согласны писать?
Галичане едва заметно кивнули.
– Петя, дай тетрадь.
– Там же вирши, Нестор.
– Скорее, а то полтавчанин подмогу приведет. Пиши посередине:
Солдаты!
Гуляйпольская повстанческая организация предлагает вам всем не слушаться своих озверевших офицеров. Перестаньте быть убийцами украинских революционеров, крестьян и рабочих, палачами их освободительного дела. Поверните штыки против тех, кто привел вас сюда. Нам нечего делить. Советуем по совести: уезжайте в Галичину, Австрию и Германию и освобождайте там угнетенных братьев и сестер.
В противном случае, солдаты, мы будем принуждены убивать вас и вырезать поголовно. Выбирайте, что лучше. Потом не жалейте.
– Все, Петя. Как твоя фамилия, столяр?
– Володымыр Оленюк.
– Подписывай! – велел Махно. – И на другом листе тоже. Это документ для нас. А ты?
– Олэсь Бандура.
– Давай и свою каракулю. Вот так. Теперь забирайте листок и валяйте на все четыре стороны. Живо!
Не долго думая, галичане побежали.
– Стой! – приказал Нестор, и усмешка играла на губах.
Двое ошарашенно оглянулись, оцепенели. Неужели конец? Уж больно легко отпустили. Сейчас пальнут! Вместо выстрела они услышали:
– Запомните, браты, у рабов нет и быть не может родной земли. Ступайте!
