Неудержимая. Моя жизнь - страница 13

К этому моменту моему отцу все это надоело. Ему не понравилось, как нас встретили, не понравились все эти вопросы и атмосфера подозрительности.

– Нет, – сказал он, когда нам предложили приют на две ночи. – Мы уезжаем.

Если бы надо было назвать какую-то одну характерную особенность отца, то это, конечно, его готовность говорить «нет». Он делал это все время. Он говорил «нет» очевидно выгодным предложениям, потому что верил, что впереди нас ждет еще лучшее предложение. Это было глупо, и в то же время это было связано с его непоколебимой верой. Он верил в мои способности и в свою сообразительность. И эта вера влияла на происходящее так же, как и все остальное. Резкое «нет» позволяло ему позже сказать «да».

Польская пара была ошарашена. Нам предложили жилье и возможность встречи с Маччи. Кто его знает, к чему бы это привело, но мой отец просто ушел. Поляки спросили, что мы теперь собираемся делать и куда направимся. В голове Юрия оставался только один адрес: теннисная академия Боллетьери в Брейдентоне, на восточном побережье Флориды, рядом с Саратогой и Тампа-Бэй, о которой он читал дома. Там тренировалась Курникова, так что они должны понимать русских. Поляки сказали, что так далеко отвезти нас они не смогут, подбросили нас до автобусной станции и купили нам билеты. Они выяснили телефон и адрес академии и записали их на листке бумаги, а потом протянули его Юрию.

– Позвоните по этому номеру и отправляйтесь по этому адресу, когда приедете, – сказали они и попрощались. Больше мы их никогда не видели.

Поездка в Брейдентон осталась в памяти мрачной и туманной, как будто сошедшей с картин Ван Гога. Прибыли мы в районе 9 вечера. Отец позвонил в академию и, несмотря на свой русский, смог так точно описать нашу ситуацию, что за нами на станцию прислали транспорт. До академии мы добрались уже в полной темноте. Помню эти похожие на глыбы здания и темные корты с качающимися на ветру пальмами. Человек на воротах выслушал нас и записал все, что мы ему сказали – он передаст все, кому надо, – и прогнал нас. Сейчас воскресный вечер, объяснил он. Никого нет, а те, кто есть, уже легли спать. Он вызвал такси, которое довезло нас до ближайшей гостиницы – Холидей Инн Экспресс. Это был наш первый урок: хуже слова «инн»[5] в названии отеля может быть только добавленное слово «экспресс».

Отец был очень осторожен и подозрителен. Он трижды повернул ключ в замке, затем запер дверь на защелку и цепочку. Когда мы легли, он вытащил деньги из кармана и положил их под подушку. Папа был уверен, что ночью к нам заберутся и вынесут все подчистую.

– Так, – пояснил он, – чтобы достать деньги, грабителю придется разбудить меня, и это будет его последняя ошибка.

Мы лежали в темноте и разговаривали. Я не боялась, а просто нервничала. Вот я здесь, в этой незнакомой гостиничной комнате, в этом незнакомом городе, лежу и жду только момента, когда смогу выйти на корт и показать свои удары. А когда я ударю, то расслаблюсь. И когда другие люди увидят мой удар, все станет хорошо. Я четко знала, что должна сделать. Моя роль была понятна, поэтому я расслабилась, предоставив другим решать остальные проблемы.

Утром Юрий здорово торопился. Мы упаковали чемоданы, собрали инвентарь. Вызвали такси и выписались из гостиницы. Мы были уже в такси, которое направлялось в академию, когда Юрий чуть не сошел с ума. В отеле он так расслабился, так глубоко уснул, что совершенно забыл про деньги. Отец начал ругаться по-русски. Водитель никак не мог понять, что происходит. Юрий заставил его развернуться и рвануть в сторону гостиницы. Мы подъехали прямо ко входу, и Юрий выскочил из машины еще до того, как она остановилась. Дверь в номер была открыта и рядом стояла тележка с принадлежностями для уборки комнат. Юрий влетел в дверь. Горничная была в ванной, а кровать еще оставалась неубранной. Отец перевернул подушку и, слава Богу, деньги лежали на месте. Он засунул их в карман, и скоро мы уже вновь ехали по шоссе № 41.