Уфф! И все-таки насчёт пирога придется ему объяснить!
Егор уже сам хлопочет на кухне. Слышу, как закипает вода. Муж так и не дождался от меня чая.
- Пирог весь съела, - хмыкаю, чувствуя, что язык перестает слушаться, цепенеет, отвечаю заторможено: - Завтра новый испеку, попробуешь. Хочешь пожарю парочку французских тостов с сыром? Их быстро готовить.
- Не понимаю, как можно одной съесть за день целый пирог, Татьян? – бухтит муж, «колдуя» над чайником.
Как шаман, Егор накидывает на черную заварку россыпь пахучих высушенных трав, ягоды и корешки. Когда душистой смеси выходит больше, чем самого черного чая, муж заливает кипяток.
- Ты сама мне столько раз говорила, что хочешь похудеть, и для этого нужно не переедать, следить за калориями, исключить мучное и сладкое, а теперь одна лопаешь пирог целиком! Нормально?
- Давай быстренько пожарю тосты? Если ты голодный, – с раздражением повторяю уже озвученное предложение.
Слова мужа задевают за живое. Как будто я дурочка! Как будто я сама не понимаю, что нельзя столько есть! Как будто не осознаю, что эти куски пирога сделают меня только толще и непривлекательнее!
Я съела его целиком только из-за стресса. Из-за идиотского звонка… А теперь еще эта справка, которая наверняка ненастоящая!
Я даже не могу толком понять, почему не могла остановиться и перестать есть этот проклятый пирог!.. Как будто благодаря нему, приходит облегчение. Как будто, пока ем, я не одна… как будто пока ем, я забочусь о себе, балую себя вкусным… Обо мне в детстве никто толком не заботился! Росла, как сорняк, в огороде.
- Ну перестань реветь, Татьян, - муж обхватывает мое лицо теплыми ладонями.
Я и не заметила, как начала плакать.
- Ты знаешь, что я люблю каждый твой килограмм и каждую складочку, - Егор дурачится, накрывает губы невесомым манящим поцелуем, точь-в-точь в первый раз. – Люблю эту кругленькую щечку и аппетитное плечико…
- Ладно, хорошо, - отстраняюсь, наспех вытираю слезы, иду к раковине, чтобы ополоснуть лицо прохладной водой.
Застреваю перед темно-серой мойкой, размышляя. Вода утекает, а вместе с ней, как будто уходит и моя жизненная сила.
Почему я сейчас не могу сказать самому любимому человеку правду?! Признаться ему, рассказать о звонке, о справке и вместе посмеяться над дурындой, которая поставила перед собой дикую, безумную цель – развалить нашу небольшую, но семью.
Ответ приходит мгновенно. Как вспышка, как озарение. Из-за него внутри все болезненно стягивается в жгут, и меня накрывает бессмысленность и зловещая пустота.
Я не могу ничего рассказать Егору, потому что больше всего на свете боюсь одного! Он признается, что эта измена и чужая беременность, на самом деле, правда.
Оборачиваюсь к мужу. В глазах застывают слёзы. Губы начинают трястись.
- А-а-а! У меня зверский ПМС! – взвываю навзрыд, громко шмыгнув носом. – Постоянно хочу жрать, реветь, орать, убивать себя и окружающих, только не знаю, с кого начать…
Егор делает шажочек назад. Неужели испугался?
- Если ты голодный, то в холодильнике есть котлеты с пюре. Еще остался тот жуткий салат с грейпфрутом и горькими нежующимися листьями, что ты принёс вчера из ресторана! Вообще, все, что ты найдешь в холодильнике, твое! Бери, что хочешь! Мне надо побыть одной, всплакнуть, посмотреть что-нибудь романтичное. Попить горячего, а может и горячительного…
Дергано наливаю себе чашку чая, оставляя на дорогущей столешнице из массива дуба неказистые, кривые пятна. А потом пугаю Егора еще больше: стремительно хватаю заварочный чайник целиком и порывисто выплеснув из него треть, прижимаю к себе, как одержимый Голлум «Мою прелесть».
