Сейчас я будто погружаюсь в эти подавленные и глубоко запрятанные чувства заново. Ныряю в них без страховки, тону. Они, как вода, заполняют до отказа.
Прижимаю к себе колени. В голове гул.
- Да какой нашей свинюшке велосипед?! – вспоминаю, как слышу разговор отца с мамой, когда они уже разошлись. – Он под ней треснет, а то и пополам сломается. Купи лучше пальтишко пошире, в этом она, как сарделька в тесте. Смотреть неприятно!
- Танечка, свинечка моя любимая, столько молока-то не пей, живот от него раздуется, начнут люди думать, что ты у нас беременная в одиннадцать лет! – стыдит мама позже.
- Таня, ты во что вырядилась, а? Как старая дева, ей богу! – клеймит она на выпускном в школе. – Свиня, моя ты родная, ты посмотри: все девочки в платьях, кудри на головах накручены, макияжик, каблучки! Одна ты у меня в черном балахоне до пяток, как старуха-процентщица! Голову хоть бы причесала, ну! Ни один жених на такое не позарится! Только что нищий с топором!
- Нет, один все-таки позарился! – отчетливо проговариваю в слух, как будто мать по-прежнему стоит рядом. – Позарился! Вот только?!
Вопрос повисает в воздухе натянутой тетивой.
Выдохнув, я крепко опираюсь о край дивана. Встаю. Делаю несколько решительных шагов к двери. Меня шатает из стороны в сторону. Голова все еще кружится. Прижимаю ладонь к виску, словно это поможет остановить хаос. Естественно – ничего не меняется.
Откуда-то изнутри поднимается тяжелая, душащая тошнота. Все эклеры разом просятся наружу, во рту становится горько от их приторного вкуса. Разумеется, я снова переела.
Хватаюсь сначала за дверной косяк, потом за стену. Меня мотает, но ноги несут вперед. Захожу в спальню и нависаю над мужем, как привидение.
- Егор! – сперва голос дрожит, но быстро набирает силу и громкость. – Его-о-о-ор!
- Что?! Что случилось?! – приподнимается с кровати муж. - Чего кричишь?
- Ты мне изменяешь?! – ору без лишних вступлений.
- Нет! Ты чего, Татьян? Тебе сон приснился или что?
- А это тогда что? – бегу за телефоном с доказательствами, нахожу его в другой комнате на полу.
- Алиса, включи свет в коридоре [1], - слышу, как Егор идет следом за мной, активируя голосовой помощник.
- Это что?! – нахожу фото «сладкой» парочки и направляю мужу в лицо.
Я ожидаю, что он начнет говорить и объяснять увиденное, как и я сама: что кадр криво склеен в фотошопе, что нас пытается разлучить какая-то легкомысленная вертихвостка, и что он как-нибудь сможет объяснить, откуда эта мошенница знает мое детское прозвище.
Однако, когда Егор видит фото, выражение его лица мгновенно меняется. Муж мрачнеет, замирает в ступоре, как будто его оглушили. Я сразу понимаю: он узнает женщину на фото. Он узнает и спальню на фото, и белую шёлковую сорочку, и тонкие изящные плечики.
- Я разберусь, Татьян, не бери в голову, - хрипло произносит он, выхватывает из моих рук телефон и жмёт на экран.
- Что значит: разберусь? – взвизгиваю, цепко впиваясь в свой гаджет обратно. – Ты мне изменяешь? Изменял?!
Егор отпускает руку, телефон остается у меня. Фото в спальне удалено, но вместо него на экране сверкает предыдущее – справка о беременности. Увидел его муж или нет?
- Я же сказал: разберусь! – гаркает грубо.
- А я спросила: ты изменял? – сжимаю телефон в руке, прячу справку от себя самой.
- Было дело, Татьян, - выдыхает он, наконец. – По глупости.
Неужели наш Умный дом оказался умнее моего мужа?!
