Я быстро добрался до храма, где укрывался в своё время Нарваэс, и где потом его пленили люди Кортеса. Я надеялся найти там падре Гарсиа (если он, конечно, выздоровел) или кого-то из его паствы – храмы всегда были приютом отчаявшихся.
На верху пирамиды, около сожженного и разрушенного святилища, лежало около двадцати больных туземцев, чьи тела и головы почти полностью были покрыты твёрдыми, круглыми пузырьками. «Это всё же оспа», – уверился я.
Ко мне вскоре подошла одна из женщин, что заботилась о больных. Я сразу же узнал её – это была та самая туземка лет 25, что ухаживала за падре Гарсиа. Она с ходу с ярко выраженным возмущением стала мне выговаривать:
– Почему ваш Бог не хочет помогать тем, кто принял крещение? Здесь лежат только те, что стали христианами. Все они надеются на спасение, на помощь девы Марии… Они часто, очень часто молятся, но ничего не помогает, и ваших братьев и сестёр по вере становится всё меньше. Почему так?
Я приспустил маску на подбородок и подбодрил женщину.
– Надо верить и продолжать молиться. Бог милостив и…
Но туземка грустно замотала головой.
– Это не помогает. Никто не спасся. Все, кто заболевает этой болезнью, умирают… Ещё никто не выжил.
– А падре Гарсиа?
– Он выздоровел, как и ещё пара солдат, что болели вместе с ним. Правда, один из ваших людей, чёрного цвета, тоже скончался. Говорили, что он был рабом у командира, кому глаз выкололи во время сражения. Однако белые люди почему-то не умирают, а мы умираем. Умирают и те, кто крестился, умирают и те, кто верит в других, своих богов. Все умирают.
– Все? – я был удивлён. Конечно, я знал, что от оспы нет лекарств, и её надо просто пережить, что удаётся большинству из заболевших… Так, по крайней мере, было у нас в Европе, а здесь-то почему не так? Может, это какая-то другая болезнь, похожая на оспу, но неизлечимая? Однако, с другой стороны, падре Гарсиа и ещё двое испанцев выздоровели.
– Разве у вас раньше не было такой болезни? – спросил я.
Женщина покачала головой и с горечью в голосе сказала.
– Я тоже скоро умру, – она откинула с руки свою туземную накидку, показывая мне сыпь на своём теле. Правда её было немного, и она была слабо выражена.
– А где падре Гарсиа? – спросил я, не находя его присутствия здесь.
– Неделю назад он ушёл в горы, там где растёт агава. Он слышал, что «пульке», это наш напиток из агавы, целебен. Он хотел помочь своим прихожанам, которые искали спасения у него… Только он вряд ли вернётся.
– Почему?
– Большинство жителей нашего города не верят в Христа. Они, как и раньше, верят в своих богов и считают, что эта смертельная болезнь – наказание наших богов за то, что жители города перестали им молиться и приносить жертвы. Боги рассердились и теперь надо их задобрить… За патером почти сразу же ушло несколько жителей города. Среди них были и жрецы храма, что в предгорьях. Там обычно совершаются человеческие жертвоприношения, а отрубленные головы жертв нанизывают на длинные шесты, и этих палок с черепами там много…
Я слышал о подобных богомерзких ритуалах и слышал, как Кортес с рвением Христа, выгонявшего торговцев и менял из храма Божьего в Иерусалиме, разрушает статуи местных кровожадных божков и разбивает их жертвенники.
– А ещё говорят, – спокойно продолжала женщина, – что мясо из белого человека может вылечить эту смертельную болезнь.
– Вы едите людей?! – и хотя я слышал в Веракрусе об этой практике у туземцев, но не очень-то верил в это. Но моя собеседница совершенно равнодушно продолжала.
