– Не совсем. Просто есть несколько обрядов, когда жрецам и родственникам надо съесть мясо того, кого принесли в жертву.
– Но это же мерзко…
– Падре говорил, что у вас тоже есть обряд, где вы причащаетесь телом и кровью своего Бога… Только я не понимаю, как это?
– Это таинство, во время которого на верующего нисходит благодать Божья… А плоть и кровь – это лишь образ учения Спасителя, а на самом деле едят хлеб и пьют вино[15].
Было видно, что женщина ничего не поняла. Она лишь заметила:
– Если мясо белого человека будет помогать от этой смертельной болезни, то вам, белым людям, придётся быть осторожнее в нашем мире.
– Зачем вы мне об этом говорите? Это угроза?
И тут мою собеседницу, до этого говорившую со мной отстранённо, словно прорвало. В её голосе стала чувствоваться нескрываемая обида вселенского масштаба и отчаяние от безысходности. Она стала говорить быстро и эмоционально, так же, как и в начале нашей встречи:
– В этом мире много зла… Очень много зла было от ацтеков: они требовали дани, много дани, и постоянно нападали на нас, некоторых убивали, а остальных уводили к себе, чтобы принести в жертву своим богам. Там на вершинах пирамид, в столице, они вырезали пленникам сердца и приносили их, ещё бьющиеся, в дар солнцу! Все мои братья именно так и закончили свою жизнь. Ещё до вашего прибытия в наши земли я побывала в Теночтитлане и видела своими глазами, как это всё происходит, видела и восторженную толпу, которая находилась внизу, кричала и радовалась каждому новому жертвоприношению… Это зло… И его пытался искоренить Кецалькоатль, но у него не получилось. Однако, прежде чем уплыть на восток, он обещал вернуться и всё же наказать зло. И тут появились вы, такие же белокожие, как и он… Я поверила вам и даже крестилась, но… от вас тоже много зла. Да, вы запретили человеческие жертвоприношения, но вы такие же жадные, как и ацтеки! А ещё эта болезнь, которая вас не убивает, но убивает нас. Почему так?
Я не знал, что ответить. Но женщина, видимо, и не ждала ответа. Она поменяла тему и спросила уже о другом:
– Как причастить всех тех, кто лежит здесь? Они все христиане и хотят попасть в рай после смерти. Падре Гарсиа говорил, что умирающий должен успеть исповедоваться и причаститься, прежде чем они туда попадут. Но, как это делается, знает только священник, а падре больше нет с нами. Как быть?
– Вместе со мной пришёл преподобный отец Диего Каннаро. Я попрошу его помочь страждущим.
Надо отдать должное, преподобный отец ни секунду не колебался, когда я обратился с просьбой исповедовать и причастить умирающих неофитов[16]. Он сразу же сказал: «Пошли», – и даже не надел маску, чего требовал от меня, когда я первый раз пошёл в заражённый город. Думаю, тут дело не в спешке, а скорее всего, он поверил мне, что нет никакой чумы, а оспой он, судя по его рябому лицу, уже переболел.
В храме я познакомил его с Каталиной (так после крещения звали молодую женщину, с которой мне пришлось иметь тяжёлый разговор), и они вместе стали обходить больных. Каталина неплохо справлялась с ролью переводчика, а преподобный отец с искренним состраданием выслушивал слова исповеди умирающих и причащал их.
Вскоре они подошли к молоденькой девушке лет пятнадцати, которая была очень плоха. Несмотря на то, что она сильно исхудала, а её лицо было обезображено болезнью, я узнал в ней Изабеллу. Девушка, кажется, уже не могла говорить и только еле шевелила губами. Она умирала, но узнав меня, слегка улыбнулась и сумела издать несколько звуков… Затем она ушла в мир иной.
