Невеста для психопата - страница 2

Отец приводил в дом любовниц, когда мама уезжала в командировки. На семейных праздниках он всегда был в стельку пьян. Он не бежал за врачом для меня, когда я тяжело болела бронхитом и задыхалась. Однажды он даже просил помочь ему продать ворованное шмотье. Из всего перечисленного можно сделать вывод, что мой отец был редкой сволочью. Возможно, так и есть. Но я любила его самой чистой детской любовью, и никакие здравые аргументы не могли повлиять на мою преданность.

Как сейчас помню, как мы возвращались из отпуска на море, и он стоял на летном поле, встречая наш самолет. Отец не отличался породистой красотой, но служебный темно-синий мундир и широкополая фуражка с символами авиации была ему к лицу. Он был амбициозным, щедрым и остроумным человеком с феноменальным чувством юмора. Я обожала его, и эта эйфория распространялась автоматически на все, что было связано с авиацией. Помню, как в начальной школе мы с классом ездили на экскурсию в аэропорт.

“Мой папа сказал не трогать здесь ничего!” – деловито одергивала я одноклассников в салоне новенького самолета. Что говорить, у меня редко была возможность повыпендриваться, чаще мне приходилось краснеть за своего отца. Но на таких экскурсиях, да еще и официальных советских праздниках с парадами, куда отец брал нас с сестрой пройтись в одной колонне с красивыми летчиками, я умирала от гордости за него и была счастливой дочкой.

Моего отца называли в городе N человеком-легендой. Он был начальником службы перевозок единственного в городе аэропорта, что во времена тотального дефицита авиабилетов делало его важной персоной. Его заваливали дефицитным тряпьем и деликатесами. Красивые бабы с разбегу прыгали ему на грудь. Коллеги и приятели всех мастей щедро наливали ему “за здоровье” и “на посошок”. В общем, не спиться в таких обстоятельствах, учитывая генетическую предрасположенность, было сродни чуду. Он продержался молодцом чуть больше пятнадцати лет. Дальше начались запои, скитание по алкохатам и позорные сцены с милицией и вытрезвителями.

После развода маме удалось выбить ему “однушку”, в которую он ушел жить вместе со своими приятелями-алкашами. Я приходила в эту холостяцкую берлогу и драила ее до блеска в надежде отмыть душу отца от пагубной страсти. В двенадцать лет я верила, что вернувшись в сияющую чистотой квартиру, мой отец однажды бросит пить.

Он дал мне ключи от своей квартиры и просил никому об этом не говорить. ”Это будет нашей с тобой маленькой тайной, ” – шутливо сообщил он мне и игриво подмигнул.

Невзирая ни на что, я знала, мой отец меня любит. Возможно, самой корявой любовью в мире, но в ее наличии в сердце своего родителя я почему-то не сомневалась. А потому решила верно хранить наш с ним секрет, пока не наступил день, когда эта верность обошлась мне дорого.

Мой отец ушел в очередной запой, а в его квартире начался потоп. Вода лилась на квартиры снизу, соседи паниковали, коммунальщики не могли попасть внутрь. Весь подъезд многоквартирного дома в тот день ходил ходуном. Моя мать металась по городу, пытаясь разыскать отца, чтобы открыть чертову дверь. А я сидела с ключом в руке и никак не могла понять, что же мне делать.

Сказать маме, что у меня есть ключ и предать отца? Или сохранить это в тайне и просто смотреть со стороны на отчаянные попытки матери разыскать загулявшего бывшего мужа? В общем, пару часов спустя, я решила признаться и одним махом предала всех. Мать накричала на меня за то, что я ничего не сказала раньше. В двенадцать лет этот тайный ключ как символ верности беспечному отцу стал для меня слишком тяжелой ношей. С тех пор я мучаюсь в любой ситуации, когда нужно принять решение.