Невеста для психопата - страница 4

Иногда у меня появлялось желание мстить миру за все. За незаслуженную боль, за катастрофическое детство и все мои накопившиеся обиды. Когда мне исполнилось пятнадцать или шестнадцать, я пригласила друзей из школы в загородный домик на торжество. Они все вели себя там, как свиньи. Напились, заблевали все кругом и раскурочили этот дом в дрова. Я была уверена, что администрация базы отдыха обяжет меня заплатить внушительный штраф. Но на деле все ограничилось серьезным разговором и последним китайским предупреждением.

Мне хотелось отомстить приглашенным за испорченный праздник, за хамское поведение и за то, что мне никто из них ничего не подарил. Я соврала ребятам и попросила всех скинуться на штраф за испорченный домик. Обида захлестнула меня, мне казалось, я беру с них справедливую дань. Благодаря одной лицемерной сучке, которая меня, кстати, на эту аферу и подговорила, правда быстро открылась. В один зимний вечер меня вынудили прийти на разборки в заброшенный подвал.

К слову, годы моего взросления пришлись на лихие девяностые. Школа стала для меня самым жестоким университетом, так как подростки тогда вели себя, как малолетние преступники. В нашей школе все время кто-то кого-то бил, мальчики воровали, девочки рано начали заниматься сексом. Мы все рано пригубили алкоголь и, шутки ради, глотали феназепам вперемешку с водкой после уроков. Для некоторых ребят хождение по острию бритвы закончилось реальным тюремным сроком, наркоманией и даже ВИЧ-инфекцией. Бунтовать против закона и установленных правил тогда считалось нормой, причем, никто в моем кругу в этот бунт не играл, все было взаправду.

В общем, я пришла на “сходку” с пятнадцатилетними детьми, но ощущала себя так, будто попала на настоящие криминальные разборки. В девяностые это могло закончиться чем угодно.

“Ты понимаешь, крыса, что за этот поступок мы тебя сейчас пустим по кругу…” – металлическим тоном сказал мне главарь школьной банды по имени Тимур. На мгновение эта угроза группового изнасилования заморозила мое тело и все мои чувства. А потом я вдруг ощутила внезапный прилив мистических сил и сказала сама себе мысленно:

“Ни одна сволочь меня здесь не тронет, иначе все сядут.” Я физически ощущала мощное поле, сохранившее мою честь от публичного позора.

К счастью, этот эпизод обошелся без насилия, меня просто коллективно травили в школе шесть месяцев подряд. Тогда я поняла, что я очень сильный и смелый человек. Я могла сменить школу, могла рассказать своему криминальному бойфренду про травлю, но я промолчала и осталась в школе. Я ходила туда каждый день как на казнь.

Возможно, это был вид изощренного самоистязания. Я винила себя за подлый поступок больше всех моих палачей. Однако, изо дня в день я несла свой крест с высоко поднятой головой и идеальной осанкой. Я дала себе слово, что выдержу все, и однажды травля прекратилась. В тот день за мной к школе приехал мой бандит на красивом авто, и все сверстники мгновенно прикусили языки. Вместо чудовищных оскорблений они стали почтительно кивать мне в знак приветствия. Возможно, это было еще одним поводом, почему я продолжала с встречаться с жестоким любовником.

Однако, до массовой ненависти, как, впрочем, и до коллективной любви мне тогда уже не было никакого дела. Я отделилась от социума. Его прикосновения к моей гиперчувствительной душе были слишком болезненны. Сама того не понимая, я прожила на безопасном расстоянии от близких связей и глубоких чувств до тридцати семи лет. Именно в этом возрасте я родила ребенка и впервые почувствовала, что больше не боюсь. Ни боли, ни любви, ни даже смерти.