Одна за одной невесты выходили на сцену. Оттуда не было слышно ни звука. Мадди, стоявшая в стороне, начала нервно трястись.
— Все будет хорошо, — сказала Катти, подходя к подруге.
— Это я ржу, — всхлипнула ванен Скомпф. — Я просто представила, как у меня из-под платья палки выпадут.
— Палки? — поразилась Катарина.
— У меня движения ногами не получаются, так я палки к бедрам присобачила, вот так, под углом. Я попой двину, — и Мадди продемонстрировала, — и юбка, чисто визуально, как надо колыхается. Минуту лентами помашу и… Вот же гадский дорф!
— Что?
— Сесть-то я не смогу. Ладно, буду решать проблемы по мере поступления. Все, я пошла.
— Удачи.
— И тебе.
Это была самая короткая минута в жизни Катарины. Она успела притопнуть больной ногой об пол, чтобы проверить, действует ли эфир. И поправить шелковый шарф — он должен стекать с ее плеч до самого пола. Глубоко вдохнув, Катти выдохнула и кивнула вошедшему распорядителю.
Короткий коридор и выход на сцену. Барабаны уже рокочут.
— Мэдчен Катарина ван Ретт. Танец с тростью и лентой!
Германика действительно обо всем договорилась — освещение в театре уменьшили почти до полумрака. Людские лица практически не выделялись. Только ложа с принцем и белатором Альтгаром была немного подсвечена.
Она шла быстро, и шелк трепетал вокруг — разлететься ему не давали вшитые шарики-утяжелители. Здесь и сейчас Катарина не чувствовала себя калекой.
Достигнув центра сцены, она резко и эффектно остановилась. Громко стукнула тростью и склонила голову, приветствуя принца и приглашенных гостей.
Взмах рукой, резкий поворот вокруг своей оси. И громкий стук трости — страховка от падения. Нога не болит, но и не чувствуется. Будто вместо живой ступни деревянный протез.
Три шага вперед, упасть на одно колено и ударить тростью об пол. Резко встать, три шага назад, поворот. Зажать трость между ног и перехватить шелк. Взмах, другой, ткань трепещет вокруг нее.
Она откидывает шелк назад, перехватывает трость и наносит несколько ударов по воздуху. Словно перед ней невидимый враг.
В зале царит тишина. Внутренний метроном отстукивает секунды.
Глубоко вдохнув, она прыгнула вперед и приземлилась на здоровую ногу. Черно-серебряный шарф взметнулся следом, как прозрачные крылья.
Рокот барабанов нарастал. Это не было танцем. Катарина будто вела бой — резкие, ритмичные движения. Сильные удары тростью вспарывали воздух так, словно вместо безобидной палки в ее руках боевой посох. И только вьющаяся вокруг тонкой фигуры ткань смягчала это впечатление.
Катти смотрела не в зал. Она слепо смотрела перед собой. Дышала на счет и пыталась беречь больную ногу. Удар, еще удар, стукнуть каблуком об пол. Резко шагнуть вперед и упасть на здоровое колено и одновременно, во время падения, плашмя опустить трость. И подняться так, чтобы взвился шелк. Вдох-выдох, несколько секунд для передышки, и пора завершать выступление.
Дернув плечом, она стянула с шеи порядком запутавшийся шарф. В два движения обмотала его вокруг трости, чтобы с обоих концов свисающая ткань почти касалась пола.
Сжав губы, Катарина начала вращать трость. Она играла с утяжеленной тканью и пыталась улыбнуться. Сосредоточенная, мэдчен ван Ретт не обращала внимания ни на покалывание в больной ноге, ни на ноющие колени и плечи. Все, что ей было нужно, — закончить танец. Танец, больше похожий на боевое искусство. Танец, подходящий мужчине, но не женщине.
