Возвращаюсь к реальности, пока не выстрелил от фантазий. Совсем крышей поехал от этой нимфетки. Встаю на колене подле Пантеры и разворачиваю ее задом к себе.
— Встань так, Лали.
— Кто, Арс? — спрашивает Вика, которую я выдернул из почти оргазма.
— Девчат, вам и без меня хорошо, — отшучиваюсь я, — Поеду-ка, чтоб вам не мешаться.
Ну вот, обломал девчонок. Пялятся на меня и не могут понять почему вдруг все сникло, хотя минуту назад горело огнем.
Чувствую себя больным и разбитым. Впервые за долгое время хочу домой, хотя меня никогда туда особо не тянуло.
Напяливаю на себя измятый и почти непригодный к носке костюм и прусь к выходу, по дороге вызывая такси в приложении.
— Эй, Арсюш, ты чего? — летит в спину недоуменное.
Я и сам не пойму, отчего так облажался.
4. Глава 3. Арсений
Нажимаю на кнопку нужного этажа и пока еду, «любуюсь» на свое помятое отражение в большом зеркале. Провожу пальцами по длинной царапине, покрытой запекшейся кровью, которая тянется от мочки уха и скрывается под рубашкой. Поспешно стираю с лица следы красной помады, которая, зараза, уже въелась в кожу и не оттирается.
Выгляжу не сытым котом, который вернулся с удачного блядохода, а побитым и уставшим мужиком средних лет, который отпахал смену на заводе. Прикладываю руку ко лбу. Мне кажется, что я заболеваю какой-то противной простудной фигней — так паршиво себя чувствую. Лоб холодный — жара нет.
Выхожу из лифта и пару минут жмусь у собственной двери как провинившийся школьник. Фигня какая-то. Мы с Лали не в отношениях — я только поласкал ее грудь, да и поцеловались пару раз. Так что могу без зазрения совести собирать на себя всех встречных баб и приходить домой, когда хочу.
Отпираю дверь, нарочито громко гремя ключами. Вхожу в прихожую и принюхиваюсь. Не сразу узнаю этот подзабытый запах. Жареная картошка с грибами и луком. Я давно привык к другим, более сложным и развратным ароматам: селективных духов, дорогого табака, терпкого алкоголя и гурманских изысков. А у меня дома вдруг пахнет как в далеком детстве. И я не могу сказать, что мне это теплое чувство не нравится.
Разуваюсь, скидываю с себя осточертевший пиджак, закатываю рукава рубашки и иду на кухню.
Лали. Стоит спиной ко мне и колдует над варочной панелью. Из одежды на ней трусики и какая-то дешманская серая футболка, которая, впрочем, ладно обтягивает красивые изгибы, которые я пожираю взглядом.
— Привет, — проговариваю я, опершись плечом о косяк.
Лали подскакивает на месте от неожиданности и роняет на пол вилку. Резко разворачивается, и увидев меня, робко улыбается.
— Прости, что напугал, — я наклонюсь и поднимаю вилку, которая долетела до моих ног.
— Ничего. — она убирает растрепавшиеся волосы за ухо и рассматривает меня не таясь. Взгляд темнеет, а губки поджимаются. — Ты всегда так поздно возвращаешься?
Ухмыляюсь как дурак. Девчонка нажарила картохи и пытается, не палясь, поинтересоваться, где я шлялся.
— Бывает иногда, — отшучиваюсь я и сажусь на стул у стола, облокачиваюсь на него локтями и, обхватив скулы ладонями, смотрю на нее.
Даже любуюсь. Вновь представляю на пилоне. А еще лучше, на своих коленях.
— Ты есть будешь? — спрашивает тоном мамки, поняв, что спасителя нужно накормить, а не расспрашивать.
— Буду, — утвердительно киваю я, и тут в мозг ударяет внезапная догадка: у нее же денег нет, а продукты появились. — А где ты деньги на продукты взяла? В моем холодильнике из съедобного только алкашка.
