— Ну, у меня были деньги. Немного. Я увидела, что у тебя все пусто и сходила в магазин, — объясняет Лали и ставит передо мной тарелку.
От бешеного аромата золотистой картошечки под аккомпанемент жареных грибов с луком начинает громко урчать в животе. После секс-марафонов жрать хочется так, что я готов мести все, что понажористее и понасыщеннее белками. Берусь за услужливо протянутую вилку и натыкаюсь на ее пальчики. Тело вновь встряхивает разрядом тока. Не тороплюсь отпускать — поглаживаю их, без слов благодаря за ужин.
Лали смотрит на меня и дрожит. Понимаю, что сейчас завалю ее на стол, расшвыривая тарелки, если наш контакт продлится еще хоть секунду, и отпускаю. Сосредотачиваюсь на еде— с каждой проглоченной порцией, аппетит растет. Это так вкусно, что я почти мычу от удовольствия.
— Спасибо, — благодарю, вытирая рот бумажной салфеткой.
— Пожалуйста, — бросает Лали, забирая у меня пустую тарелку.
Ее движения дерганные, резкие, а с лица пропала улыбка. Пока я ел, девочка рассматривала меня. Подметила все, засранка: царапины, следы губной помады на рубашке, запах чужих духов и тел.
Лали встает у мойки и долго моет одну-единственную тарелку, громыхая ею, чтобы я точно заметил недовольство. Это лишний раз доказывает, что наше желание взаимно.
Я встаю и подхожу к ней. Выключаю воду и обнимаю сзади, вдавив животом в край столешницы.
— Спасибо, — шепчу я, легко касаясь поцелуями взмокшей от горячей воды и ярости шеи. — Было очень вкусно.
— Правда? — Лали дрожит и мне передает эту сладкую вибрацию.
Я зарываюсь носом в ее затылок и затягиваюсь молочным ароматом. Совсем не тяну ее в койку, просто небольшой краш-тест.
— Ага, еще какая. Слушай, Лали, я дико устал сегодня, да и час поздний. Давай ложиться спать. В гостиной разложен диван, а в шкафу свежее белье.
— А ты где будешь спать? — спрашивает с надеждой.
— Я в спальне. Но диван удобный, не переживай. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — отзывается бесцветно, уцепившись за край столешницы.
Выпускаю ее из ловушки собственных рук и, улыбнувшись, выхожу из кухни. Мне жаль оставлять Лали такой разгоряченной, мокрой и готовой слиться со мной, но я не хочу, чтобы ее вкус перебивался флером случайного перепихона.
Захлопываю дверь спальни, преодолевая дикое желание вернуться, усадить ее попой на столешницу и овладеть изнывающим телом нежно и трепетно. Ага, хочется иногда разбавить бешеную, грубую долбежку чем-то прочувственным.
Встаю под горячий душ и без сожаления позволяю жгучему потоку смыть их запахи и частички. Царапины саднят, ощущение разбитости не уходит, а в голове бардак. Просто нужно отоспаться, раз животворящий трах не помог.
Наскоро вытираюсь полотенцем, бросаю его на пол и заваливаюсь на кровать. Я всегда сплю, в чем мамка на свет родила — живу один, а залетных пассий отсутствие трусов вообще не смущает, даже — наоборот.
В комнате горит нижняя подсветка, но вставать, чтоб выключить, лень. Закрываю глаза и уже почти проваливаюсь в сон, когда яркий свет бьет по глазам.
Разлепляю тяжелые веки и вижу перед кроватью Лали, взгляд, которой медленно скользит по моему телу и останавливается на том самом. Глазки у малышки раскрываются в пол-лица, будто не видела никогда голых мужиков. Хотя, где в своей дыре она видела кубики пресса в комплекте с радующим размером?
— Что такое? — спрашиваю, приподнявшись на локтях.
Она молча стягивает с себя футболку и остается в одних трусиках. Ок, сон ушел, стояк просыпается. Девочка умеет закручивать гайки и добиваться своего.
