Гнев хищно изогнулся, подрагивая в предвкушении веселья. Да-а… Карать предателей мы любим.
Злорадно усмехаясь, я шагнул к горам.
Я шёл по следу, чувствуя всей, покрытой изморозью, кожей алый след под землёй.
Я был хищником, у которого из-под носа увели его законную добычу.
Улыбнулся.
Про этот ход могли сказать лишь тени. И значит, Рине помогли.
Меня очень интересовал такой вопрос: могла ли Рина пойти с ними добровольно?
Пока что из всего, что видел, выходило так, что добровольно.
Значит, жена продолжала делать глупости.
Опасные глупости.
Одну глупость она уже сделала.
Чуть не умерла.
Я быстро шёл по следу, размышляя о захвате пустынного королевства и о том, как забирал принцессу. Как стоял с ней рядом во время обряда.
Было сложно справляться с брезгливостью моей теневой сути к её магии песков. У Саверио я видел такой же презрительный взгляд, как был, похоже, у меня: наша магия именно так реагировала на её магию, пропитанную теневыми запахами пустыни.
Моё наследие, мои предки веками противостояли теням, не пуская их в наш мир. Мои ближники, Саверио и другие — родственники, друзья — обладали разными способностями.
Саверио мог видеть намного больше, чем я.
Я скривился: так и не расспросил Саверио, что он смог разглядеть в жене.
С ней всё было далеко не просто.
Начиная с того, как изменилось моё восприятие её. От тотального родового презрения к пустынной магии, до усиливающегося влечения к Рине, которое всё больше захватывало меня.
Из размышлений меня что-то выдернуло.
Я шёл по алому следу, за ароматом чёрной орхидеи.
Нахмурился, уловив впереди, среди скал другой знакомый запах.
А вот это уже интересно. Как там этого недо-мага, жениха жены звали? Лучано?
Я ускорил шаг, а ленты гнева выплеснулись шире.
Как интересно. Я всмотрелся вперёд. Так и есть. Нашлись все пропажи из дворца, я видел их мерцающими точками впереди среди скал. И с ними был тот самый недо-маг.
Предателей, оказывается, в моём окружении больше, чем я думал. Только этим можно было объяснить, как жених Рины оказался здесь, вместо темницы в песчаном королевстве.
А ведь мой план был дивно как хорош. Просчитать жениха было легко. Я был уверен, что он придёт на обряд и попытается убрать меня. Я позволил ему прийти, отдал приказ страже пропустить.
Расчёт был простой: она смотрит, как её жених пытается меня убить, лишая её людей возможности вылечиться от проклятой болезни.
Я бы продемонстрировал свою силу: все эти его заклятья разбились бы о мою защиту, не причиняя вреда. Даже лазурная погибель, которая всегда считалась неотразимой и непобедимой.
То, что сделала пустынная принцесса не поддавалось логике. Кто бы в здравом уме мог бы предположить, что она не только примет на себя удар, да и вообще сможет это сделать.
Тогда я спокойно смотрел, как летит заклятье пустынного недо-мага, ожидая, как оно впитается в мою защиту. И вдруг пустынная принцесса оказалась передо мной, принимая смертельную лазурь на себя.
Справиться с женихом предсказуемо оказалось просто: обездвиживающий огонь, загоняющий его в неделю летаргического сна. Отлежался бы в темнице, и потом я бы решил, что делать с ним. Возможно, я продемонстрировал бы жене своё великодушие, ко всем прочим моим достоинствам.
Я хмыкнул. С недо-магом всё было очень просто.
И очень нелегко с женой.
Отбивать её от теней оказалось сложно даже мне.
Да и когда шагала навстречу лазури — хоть бы защиту какую накинула, нет, шагнула и взяла на себя, припечатав желанием умереть.
