Георг покрутил ручку настройки волны, перескакивая на следующий канал:
— «Мята» в центре скандала, эпидемиологи бьют тревогу…»
Еще одно переключение. На этот раз Георг поймал песню:
«И одна на двоих жизнь
Лишь обман. Всё обман…»
Вот только музыка быстро кончилась, прерванная экстренным выпуском новостей:
— «В связи с регистрацией случаев острой инфекции у работников маркетплейса «Мята» Республиканский Эпидемиологический Контроль организовал комплекс санитарных мероприятий с целью предотвращения распространения инфекции».
— И эти уже всунулись, — выругался Георг, выключая радио.
— Что-то случилось? — осторожно уточнила я.
— Просто работа, — ответил оборотень, вдавливая педаль в пол.
Я очень быстро пожалела, что села впереди. Ехали мы слишком быстро, пересекая сплошные и не пропуская пешеходов — мой «жених» куда-то очень торопился.
Слева от трассы стоял огромный ангар, вокруг которого все было оцеплено, и сновали одетые в костюмы эпидемиологической защиты люди. На ангаре красовался логотип – лист мяты в зеленом круге.
Я подумала, что мы туда, но оборотень проехал мимо и остановился у небольшой придорожной гостиницы.
— За мной, — скомандовал.
Зачем нам нужно было сюда – оставалось только гадать.
Администратор на ресепшен Георга не узнал — тому пришлось сунуть под нос тучного хмурого человека визитку.
— Вас ждут, господин Ибусов. Пятый номер, вторая дверь слева по лестнице, — тут же расплылся в улыбке администратор.
Я заметила, как Георг сунул ему крупную купюру, отчего улыбка администратора сразу стала гораздо искреннее и добрее.
Мы прошли к двери с цифрой «5» на табличке.
Внутри на заваленной бумагами кровати сидела женщина. Лет сорока, человечка. Вид у нее был встревоженный, волосы выглядели еще хуже, чем у меня утром, а взгляд выпученных круглых глаз казался немного сумасшедшим. Рядом с ней еще несколько человек методично грузили все эти бумаги в шредер.
А в углу на кресле за ноутбуком что-то усиленно печатала молоденькая девушка.
Женщина на кровати говорила по стационарному телефону:
— …Не факт, что мы за это отвечаем. Мало ли откуда пришло заражение. Сейчас они просто повесят всех собак на мой склад. Но это могло быть что угодно. Пусть эпидемиологи разбираются…
Вместо того чтобы поздороваться, Ибусов подошел к ней и, подняв с пола провод, соединяющий стационарный телефон с розеткой, порвал его.
Я успела заметить только, как блеснули чуть удлинившиеся когти оборотня.
— Алло! Алло! — не сразу поняв, что случилось, прокричала в трубку директор. — Ээ… Георг? Вы что… порвали провод?
— Я сейчас не только провод порву, — зашипел ей в лицо оборотень, угрожающе нависая. — Что я сказал по поводу того, чтобы до моего прихода ни с кем не общаться и не давать комментариев?
— Но это… Я всего лишь говорила с подругой…
— Может быть, вы язык не понимаете, Нинель? Вам жестами объяснить? Ни с кем — значит ни с кем.
Бедняжка вжалась в кровать так, словно хотела проскользнуть мимо и залезть под нее, чтобы только спрятаться, исчезнуть из-под недоброго взгляда желтых глаз.
Трое уничтожающих бумаги помощников замерли, не зная, что делать — продолжать или дождаться команды оборотня.
— А это что такое? — не дождавшись ответа на вопрос, он ткнул в документы.
— Так ведь проверки сейчас, вывезли что успели… — испуганно пискнула Нинель.
В тишине гостиничного номера шлепок Ибусова ладонью по лбу заставил вздрогнуть.
