Неволшебник - страница 4

По прошествии нескольких минут, в кинозале из ниоткуда обнаружился некто, ступавший ровным, но спешным шагом. Новоприбывший незнакомец подошёл к одному из сидящих в креслах зрителей и, приблизившись к нему, что-то тому сообщил. Последний, в свою очередь, кажется, передал то же сообщение, повернувшись к другому зрителю через несколько мест в том же ряду (все зрители расселись в двух, а то и в трёх местах в ряду друг от друга). Трое направились к выходу, а за ними, из любопытства, последовали ещё несколько человечков. В зале началась своеобразная неразбериха, и зрители – кто из того же любопытства, а кто из страха – стали массово покидать зал. Не позднее, чем через пять минут, больше половины пришедших ушли в неизвестном направлении, и лишь дюжина остались на местах. Алёша, растерянный и испуганный, побежал к выходу.

Вытолкнув двери, подобно тому, как он это сделал накануне при приветствии зрителей, причём, с тем же ужаснувшимся до холодной дрожи видом, Алёша сразу заметил два знакомых профиля, придерживающих друг другу дверь во «Дворец», и ринулся за ними. То, что увидел он внутри, поразило его: гладко обработанный, словно отточенный и ламинированный, пластилин убранства «Дворца» отбрасывал стройный блеск, служивший утончением чёрно-белой романтики; разодетые под консьержей «слуги при "Дворце"», бывшие в действительности обычными работниками кинотеатра, кротко переходили от посетителя к посетителю и обслуживали стоящих с вопросительным видом гостей. Костюмы слуг, и вправду занимавших именно так сформулированную в рабочем договоре должность, были непременно изысканнее и роскошнее простенького Алёшиного. Побудь он подольше во «Дворце», даже посреди этой погони, он поймал бы глазом практически незаметную особенность «придворного стиля»: каждому слуге, помимо пошитого под него собственно костюма, подбиралась рубашка с воротником под овал лица. Но поскольку лица у всех слуг были овальные, рубашки были одинаковые.

Среди густой толпы, Алёша нащупал взглядом знакомые спины, заходящие в кинозал, и бросился вслед.

Дверь приоткрылась тихим мановением. Напрягавший своё внимание Алёша обернулся, чтобы убедиться, что ни один слуга не заметил его входа в кинозал, и, сохраняя тишину движений, переступил порог. Дверь закрылась сама.

Сказки о разбитых сердцах не всегда рассказывают исчерпывающую историю о разбитых сердцах. Обычно они останавливаются на сюжетах безответной любви, где горящий пламенем влюблённый изнемогает в мысли и чувстве по, как принято говорить, «объекту любви», и где само пламя переливается из одного цвета в другой по мере трансформации чувства: от пунцового пламени как жаждущей плоти страсти до рыжего пламени принимающей, вдохновляющей любви. Движение такой трансформации может быть направленно в обратную сторону и в любую другую. А любовь, на которой завязывается интрига, не всегда даже безответная, по крайней мере поначалу. Но сердце бьётся не только такими сюжетами. Есть, например, ещё белая и чёрная любовь, которые редко существуют по-отдельности и чаще всего составляют одно чувство. Чёрная любовь – это ненависть.

Забитый кинозал вмещал порядка двух с половиной сотен пластилинов и пластилинок на местах и с сотню обступивших ряды, плотно прижавшихся между собой в тесной толкучке. Многие смеялись, улыбались и заметно радовались, пристально наблюдая за киноэкраном. Благодатью, которой внимала такая многочисленная аудитория, стала классическая комедия, снятая пару десятилетий назад, когда Алёша был ещё подростком, и содержащая по большей части юмор, так сказать, «насильственных недопониманий»: один ткнул другого палкой, тот упал, затем встал, осмотрелся и никого не обнаружил, потому что первый хитренько спрятался. А после – бег друг за другом! Алёша был знаком с жанром, но никогда не подумал бы, что подобный показ в сегодняшнее политически напряжённое время представит для зрителя такой интерес. В лёгком недоумении, Алёша обратился к стоящему поблизости незнакомцу: